– Здрасть. Бабань, спекла бы колобка, что ли. Есть охота.
– Я же только утром пекла. Уже съел всё?– поинтересовалась хозяйка, ставя чайник на газовую плиту.
– Да нет. Не успел. Убежал он. Говорил тебе, не ставь на подоконник.
– Ох, уж эти колобки. Вечно сбежать норовят, а потом бегают по лесу и всякую чушь несут. А уж хвастуны какие. «Я от дедушки ушёл, я от бабушки ушёл». Тьфу. Кто их держал-то?– миролюбиво закончила женщина, с любовью глядя на внука.– Сейчас ещё испеку. Вот и гостя накормить надо.
– А что,– наивно спросил я,– разве колобок не один?
– Один!– усмехнулся, слезая с печи, внук.– Да их тут пол леса бегает. Лиса, до чего любительница до сдобы, и та их есть перестала. Изжога, говорит, замучила.
– А я здесь недалеко медведя видел. Плюшевого,– заметил осторожно, боясь, что меня поднимут на смех.
– Искусственный. Ненатуральный. Этот не наш,– отозвалась хозяйка, продолжая колдовать над тестом.– Интурист. Всё ищет кого-то. Может, действительно потерял, а может просто больной.
С этими словами хозяйка запихала противень с тестом в печь.
– Ну вот,– сказала она,– скоро будем кушать.
– А вы вдвоём живёте?– поинтересовался я, чтобы поддержать разговор.
– Нет. Ещё дед, но он сейчас на озере с рыбкой болтает.
– С какой рыбкой?– моему удивлению не было предела.
– Как это с какой? С золотой, конечно. Как-то по случаю познакомились, и с тех пор дед, как поболтать захочет, так на озеро идёт. Там рыбку позовет, и болтают, пока не надоест. Иной раз до самого вечера,– и, повернувшись к внуку, сказала:
– Емельян, на стол собери. Колобки испеклись уже, наверное.
– Какое редкое имя. Теперь так не называют детей,– заметил я.
– Да, редкое. Но мне нравится. Хорошее русское имя – Емеля,– похвастался внук, ставя на стол чашки.
Хозяйка тем временем подошла к печке и возилась, вытаскивая противень. Наконец она подтащила его к краю. Через пару минут румяные колобки украшали блюдо на столе. Приятный аромат сдобной выпечки наполнил дом. Я вдруг почувствовал, что очень проголодался. Хозяйка разлила чай по чашкам. Емеля поставил на стол вазу с малиновым вареньем. В предвкушении приятного чаепития, я взял с тарелки ближайший колобок и уже собирался надкусить его, как кто-то спросил:
– Ну что, так и съешь? И имени не спросишь?
Я отодвинул колобок ото рта и увидел, как он ехидно ухмыляется.
– Чего глаза таращишь? Ешь, только зубы не сломай.
С этими словами колобок озорно подмигнул, так что я поперхнулся.
– Да не обращайте внимания,– добродушно захлопотала хозяйка.– Врёт он всё. Вы же сами видели, что он только что из печи. Свежий.
И обращаясь к колобку, забранила его:
– Что же ты, кусок теста, меня как хозяйку позоришь? Только что из печи, а всё туда же,– и, повернувшись ко мне, продолжила:– Кушайте, кушайте. Не обращайте внимания.
– Как это «не обращайте внимания»?! Я что, права голоса не имею?– возмутился колобок.– Меня в рот отправляют, и я же молчи! Я что вам устрица бессловесная?
– Что же ты человеку аппетит перебиваешь,– заступился за меня Емельян,– оратор ты печёный.
– Попрошу без оскорблений!– не унимался колобок.
– Пускай немного остынет,– попытался я остановить препирательства и, боясь обидеть кого-либо.
– Этот если уж завёлся, то нескоро остынет,– огорченно ответила хозяйка.
Так мы сидели за чаем, неторопливо разговаривая, и я был очень рад, что из варенья не выскакивают ягодки и не заявляют о своём праве голоса.
