Мои нереальные парни - страница 30

– И не говори. Бедняжки. Вкалываем от звонка до звонка на такой неблагодарной работе…

Макс повернулся на бок, так что мы оказались лицом к лицу, и поцеловал меня, мягко и осторожно, а затем притянул за талию ближе к себе.

– Постоянно о тебе думаю, – сказал он. – Об этом изгибе у основания шеи. О форме твоих губ. О тыльной стороне плеч. Как по-твоему, это слишком смелая фантазия – представлять, как целуешь тыльную сторону чьих-то плеч?

– Отличная фантазия, – ровно ответила я, решив не рассказывать ему о тарелках с канапе или о том, как представляла его за стиркой белья дома.

– Последней девушкой, чьи плечи я хотел поцеловать, была Габби Льюис. Я сидел за ней на химии. Хвост у нее на голове колыхался всякий раз, когда она вертелась по сторонам. А это происходило без конца. Думаю, она нарочно сводила меня с ума.

– Ты говоришь, как инцел[21].

– У нее были такие же идеальные руки, как у тебя. Я постоянно глазел на них, считая каждую веснушку. Моя двойка на ее совести – мне прочили тройку.

– Очаровательно.

– Скажешь, я ненормальный?

– Сказала бы, не будь ты таким красавчиком. Законы привлекательности делают свое черное дело.

– Тогда я вовсе не был красавчиком.

– Да ладно.

– Честно. Я был огромным волосатым подростком без друзей. После школы играл в шахматы с дедушкой – единственным человеком, кто хотел проводить со мной время.

– Вот что мне в тебе нравится. Гадкий утенок, превратившийся в прекрасного лебедя.

– А какой ты была в подростковом возрасте?

– Почти такой же, как сейчас.

– Неужели?

– Да, скука смертная. Тот же рост, то же лицо и тело, те же волосы, те же интересы. Мой уровень привлекательности застыл в тринадцать и больше не отклонялся ни в плюс, ни в минус.

– Бывает же…

– Хочешь, расскажу тебе свою теорию?

– Давай.

– Знаю, гораздо увлекательнее меняться с течением времени. Зато здорово, когда у тебя есть двадцать лет, чтобы привыкнуть к своей внешности. В отличие от подруг я почти не задумываюсь о том, как выгляжу, а вот они до сих пор стремятся к идеалу красоты как к финальной точке своей трансформации.

– Ты красивая.

– Я не разыгрываю скромность. И не считаю себя непривлекательной. Просто я никогда не была и не буду сногсшибательной красавицей. И это оставляет мне массу энергии для других дел. Кроме того… – Я сделала короткую паузу, спрашивая себя, не пора ли остановиться. – Думаю, именно этим объясняется моя популярность в «Линксе».

– Почему?

– Мне кажется, слишком красивые женщины подавляют неуверенных в себе мужчин. А когда они видят такой профиль, как у меня – милое личико, обыкновенные волосы, чувство юмора, – то попадают на знакомую территорию. – Макс громко рассмеялся, откинув голову назад. – Понимаешь, о чем я?

– В тебе определенно есть нечто… располагающее, но не в том смысле, в каком ты думаешь.

– Я как станция техобслуживания на шоссе. Они знают, что могут остановиться на чашку чая и бутерброд с сыром. Знают, чего от меня ждать. Им это знакомо. Мужчинам нравится привычное, хотя сами они уверены в обратном.

Допив бутылку, мы двинулись назад в сторону Арчвэя. В вечернем летнем воздухе веяло прохладой. Мы дошли до ворот, за которыми начиналась тропинка к Дамскому пруду, и заглянули внутрь. Темные очертания тонких ветвей на фоне индигового неба напоминали роспись в стиле шинуазри[22].

– Я бы хотела показать тебе это место. Думаю, туда можно проникнуть, – произнесла я неуверенно, не обладая задатками злостной нарушительницы.