К счастью, девятый стеллаж находился в первой половине архива. Я дошла до него, стараясь не кашлять от пыли. Были ли тут камеры? Думаю, что вряд ли, иначе бы Петровская не стала подставлять меня таким способом.
Выцветшая цифра девять на пыльной табличке указала мне, что я на нужном месте. Я опустилась на пол и, приложившись щекой к полу, посветила телефоном под металлическую полку стеллажа. Облегчение накрыло меня одной большой волной – моя синяя папка лежала в пыли там. И что бы я делала без Алисы? Мне и правда повезло, что она была в архиве и умудрилась так удачно проследить за Петровской.
Я решила больше не медлить. Надо было как можно быстрее закончить со всей этой историей. Вернее, с её началом. Мне ещё предстояло пораскинуть мозгами, как себя теперь вести с этими двумя гадюками, да и с самим Реутовым тоже. Всё быстрее нарастающее решение уволиться становилось отчетливее. Скорее всего, это будет лучшим вариантом для меня. Мало ли, что они ещё придумают, а Реутов… С Реутовым мне всё равно не судьба. Пока я окончательно по нему не свихнулась, надо было рвать когти.
Я опустила кончики пальцев на край папки и вытянула её из-под стеллажа. Тишина нарушилась в один миг.
Мои пальцы дрогнули на пластике папки, когда я услышала, как хлопнула входная дверь. Абсолютный ужас охватил меня с головы до ног. Я прекрасно поняла, что кто-то зашел в архив, а затем услышала шаги…
***
Сказать, что я испугалась – не сказать ровным счётом ничего. Этот страх, даже ужас, был таким ошеломительным, что я целиком и полностью ослабела. Вот так. В один миг.
Тихие шаги, четкие. Даже красивые. Это был Реутов. Заметив меня между рядами стеллажей, он выказал никакого удивления. Полутьма не стирала его красоты – он был невероятно хорош собой. Его красивое лицо было непроницаемым, совершенно никакого удивления или ещё чего-то я не заметила.
- Здравствуй, Арина, - сказал он ровно. У меня холодок побежал по спине от его тихого, спокойного голоса. Красивого до мурашек.
- Здравствуйте.
Я всё ещё находилась на полу. Сидела возле стеллажа, прижимая к груди свою папку.
Рома молча прошёл ко мне, стуча каблуками ботинок. Этот стук здесь усиливался в звенящей пустоте архива, казалось, бьет по ушам. Впрочем, у меня так колотилось сердце, что за его стуком, я едва ли что-то могла расслышать. Смирение накатило на меня как-то в один миг – тем более, увольнение будет неотвратимо, и так будет лучше, легче.
Я закрыла глаза на мгновение. Потому что я не могу на него даже смотреть. Это было не-воз-мож-но.
Как я могла так сильно влюбиться за такое короткое время? И чувствовать себя так будто бы была влюблена в него всю свою жизнь?..
- Инна Петровская мне позвонила. Сказала, что охрана ей сообщила, что в архиве творится что-то непонятное.
Я молчала. Не хотела оправдываться, да и не знала даже что сказать на всё это.
- Мне жаль, что получилось, - собравшись с мыслями, ответила я. – Но я должна была забрать свою папку. Ты хочешь уволить меня?
Мой голос предательски дрогнул. И это при всём том, что я сама чуть ли не завтра собиралась подать заявление на увольнение! Просто сейчас... Глядя на Рому… Я понимала, что не видеть его больше – это будет самым страшным для меня.
- Нет, даже мысли не возникло, - улыбнулся Реутов. Рома подошёл ко мне и, чуть подтянув брюки у колен, опустился возле меня на корточки.
Господи, как же он был красив. Я млела от его обаяния, и в эти секунды моё сердце снова рьяно заколотилось от этой нашей внезапной близости.
