– Ах да, ты же у нас святой! Я назову тебя Андрей Святой!
– Ты что неблагодарный такой? – сказал еще кто-то из толпы присутствующих Андрею. Ковалеву даже показалось, что бугай-охранник ему показывает какие-то сигналы, предупреждая об опасности. В столовой ощущалось напряжение, и даже свечи в дорогих подсвечниках дрожали неверным пламенем.
– Хватит – заорал Мамонт, ударив кулаком по столу, что другие шишки вздрогнули даже. – Дайте мне пистолет, человек сам волен поступать, что хочет, только за это его ждет расплата.
Николай подошел к Ковалеву, закрыл его спиной от приближающегося Мамонта.
– Я тебя не дам в обиду, братан. – Сказал он Андрею, добродушно улыбаясь. В этот момент Проводной был похож на шрека, был такой же толстый, страшный и добрый.
– Николай, я сказал, отойди в сторону. Повторять не буду, – приказал Николаю Мамонт.
С фронтальных позиций к Андрею подошли Бритый и Сибиряк.
– Если хотите, убейте меня и вывезите за город, закопайте, чтобы меня никто не нашел. Я не боюсь умереть так, боюсь, стать плохим человеком, – это гораздо важнее… – на глазах блестели слезы, Андрей понимал, что делает правильный выбор в борьбе за чистую совесть. Бритый после Чечни тоже был на стороне Ковалева, несмотря на то, что в глазах их тайного общества он казался бесполезным человеком-грузом, что тянул их ко дну.
– Что ты мелешь-то, юбиляр? Зачем нам мочить тебя, ты наш родной… Не правда ли, ребятки? Нас всех еще переживешь… – спросил остальных Николай, чувствуя, что сейчас все же что-то будет. Лица мужчин напряглись.
– В сторону. В сторону… – Выхватив пистолет из рук Николая, Мамонт направил дуло пистолета на именинника, пальцем медленно нажимая на курок.
– Сука, остановите его кто-нибудь этого ненормального… – Крикнул Костик остальным, но всем было наплевать на это. Свеча погасла в золотом подсвечнике, и ветер незримых измерений дунул в столовую.
– Этого шакала бесполезного надо мочить просто! Мочить! Он сам никогда не станет таким, как мы, да еще и нас подставит и за него у нас проблемы с ментами, – крикнул Сибиряк, сотрясая руками воздух над собой. Гнев и злоба отражалась на лице мужчины.
Последнее что слышал Ковалев, как грохнул выстрел. Это было не больно. Что-то острое похоже на иглу пронзило его мозг. Мысли мгновенно потухли, исчезла столовая с братками, не было более и мыслей о близких и любимых людях. Весь земной мир исчез перед Ковалевым. Сознание содрогнулось от осознания того, что Ковалев вот так быстро покинул этот мир. Тоннель света распахнулся перед молодым человеком, кружась и вращаясь, он звал Ковалева вперед к новой жизни ведущей к реальности вне преград телесной оболочки. И погибший летел по нему, уже не соображая, где реальность, а где сон. Иногда Ковалеву казалось в такой момент, что нужно просто проснуться, но это был не сон.
Тоннель света исчез, также как ощущения невесомости. Ковалев вдруг очутился где-то в бескрайнем зеленом поле. Одинокое ветвистое дерево стояло неподалеку от него, тянуло к небу ветви. Не зная, что и думать, Андрей просто стоял, жмурился от теплых лучей солнца или незнакомой звезды. Тут было тихо, не было слышно никакой брани криминальных авторитетов и их охранников. Величественный орел парил в бездонном чистом небе, нарезая круги. Душистая свежесть ударила в лицо человеку, ощущением тихой радости. На душе было в этот момент действительно легко, словно, тяжелый камень, что нес он когда-то раньше, уже упал со спины Ковалева.
