Думал о погибших полярниках и друзьях по риску. Многим нужно поставить памятные доски[17]. После гибели Наоми Уэмуры[18] при спуске с Мак-Кинли[19] мир для меня опустел, утратил не только привлекательность, но и реальность. Я почувствовал, что наша Земля опустела, что ее покинул тот стержень, который держал всех в напряжении. Где бы я ни был, я знал, что есть человек, который сейчас делает то, что не могут сделать целые народности. Это Уэмура. И после трагического 1984 года я занялся целенаправленно осуществлением моих экспедиций. Я сел в самолет Владивосток – Москва и пришел к руководителю полярной экспедиции «Комсомольской правды» Дмитрию Шпаро[20] просить его взять меня в свою команду. И он это сделал. И я ему благодарен. Я не хотел, чтобы на нашей Земле прекратился дух Уэмуры. Мне хотелось, чтобы были такие чудаки-одиночки, которые удивляли, раздражали, ставили под сомнение мир людей, живущих на такой красивой и неизведанной планете.
29 ноября 1995 года
82°41’24’’ ю. ш., 80°49’12’’ з. д.
20:00. Сломалось крепление у правой лыжи, металлическое, американское. Хотя меня уверяли, что таким креплениям и минус пятьдесят нипочем. Ан нет, не тут-то было. Позарился на импортную красивую вещь, купленную в Лос-Анджелесе, но наши, отечественные крепления надежнее. Я сообщил об этом по рации в базовый лагерь на Пэтриот-Хиллз. Они запросили: нужна ли помощь? Я подумал-подумал и отказался. Если бы прибыли спасатели, считай, путешествию моему конец – прощай, Южный полюс! Да и обошлось бы мне это удовольствие, в смысле прилет спасателей и доставка в базовый лагерь, в 50 тысяч долларов, никак не меньше. Так что хочешь не хочешь, пришлось мастерить новое крепление из кожаных ремней, как делают охотники в уссурийской тайге. Ничего получилось. Правда, поначалу было неудобно – малость ногу подволакивало, но потом пообвык…
Мы живем на грани жизни и смерти
30 ноября 1995 года
82°51’25’’ ю. ш., 80°45’03’’ з. д.
Прошел хорошо, но было тяжело. В такие минуты я осознаю, что скоро настанет тот час, когда придется предстать перед строгим судьей. Перебирая в памяти свои прегрешения, вспоминаю, как мы с Женей Виноградским поднимались на Эверест. 13 мая 1992 года мы подошли к последнему, четвертому лагерю на высоте 8 тысяч метров. До вершины остался последний бросок. С вечера забрались в палатку и стали ждать, когда стихнет ветер, чтобы в два часа ночи начать подъем на вершину. Палатка наша трещала от напора ураганного ветра, мороз – минус 40 градусов, кислорода не хватает. Спать невозможно, да и опасно: можно уснуть и не проснуться. Вот тогда Женя спросил меня: «Как думаешь, Федор, позволит нам Господь Бог взойти на вершину и вернуться живыми или нет? Какие у нас грехи пред Ним?»
И я, и он начали перебирать в памяти и говорить друг другу, как на исповеди перед священником. А когда наступило время выходить из палатки, Женя сказал: «Много у нас, Федор, накопилось грехов, и надо много молиться, чтобы замолить их. Но мы никого не убивали, никого не обворовывали, не жили ради выгоды, никого не предавали, трудились по мере сил, чаще спали в палатках, чем на мягкой постели, не занимались обжорством. Избегали блуда и грешных помышлений. Может, Он и пропустит нас и отсрочит наш приход к Нему еще на некоторое время».
Мы всегда живем на грани смерти. Как мало надо человеку, чтобы нитка его жизни оборвалась. На это надо смотреть без излишнего страха, но с полным осознанием. Ясная мысль о бренности жизни не повод для того, чтобы опускать руки, а повод для того, чтобы ценить и любить каждое мгновение жизни, жить сегодня, сейчас, а не в мечтах о том, что будет с тобой завтра, жить, переживая жизнь полноценно и полнокровно.
