— Дверь закрой, Милка, — велела Дарья, — сейчас самое интересное узнаем.
— О, нет! — простонала Фрося.
— А что узнавать, все уже известно, — махнула рукой Мила, но двери закрыла. — Итак, Тиша поцеловал Фросю. Об этом уже сболтнул мне Ильнур. И если вы, девочки, хотите знать мое мнение, то я скажу. Давно пора! А то жмется со своими грымзами. А у нас вот, Фросечка, красотка, умница, и вообще свой человек.
— И ты туда же, Мил! — вспылила Виткинчук. — Какая из меня красотка?! Да я… Да я… Бред какой-то!
— А вот и не бред! Мы тебе уже платье приготовили. Ты же не додумаешься взять что-то поинтереснее, чем брюки и свитер, — подскочила Дашка и подлетела к шкафу. — Вот. Гляди! Размер твой. Проверено!
— И красотка из тебя шикарная. Ты просто офигенная! — вторила ей Мила. — Одни только кудри чего стоят. Гляди, какая красота!
— Так, девочки, все. Хватит! — вспыхнула Фрося. — Я это не надену. И врать мне не нужно.
— Наденешь! — упрямо возразили девчонки. — Спорим, что ты сама себя не узнаешь через полчаса? Ну?
Фрося не горела желанием надевать платье. Она вообще хотела спрятаться подальше ото всех сейчас. Но понимала, что не получится.
А какая-то очень крохотная часть Фроси все же стремилась если не измениться до неузнаваемости, то хотя бы удивить … Тихона.
— Ты в нем будешь неотразима. И прическу! Мил, давай ей волосы соберем, а часть прядей оставим? Круто будет! — тараторила Дашка, а потом спохватилась, — Так! Я не услышала ответа. Тебе понравилось целовать с нашим Тишей, или нет? Он вообще, как, не посрамил честь рода? Насобачился поди со своими курицами.
Последнюю часть фразы Дашка произнесла с искренним недовольством.
— Вот не в тему можно было не ляпать?! — шикнула Мила и приобняла Фросю за плечи. — Знаешь, мы все уверены, если бы ты не нравилась Тихону, по-настоящему, он бы не поцеловал тебя. Ты ведь почти член семьи. Да даже не «почти»! Ты наша. И Тиша не полез бы к тебе, если бы считал тебя сестрой, кстати. Короче, я хочу сказать, что ты очень нравишься Тихону. Понимаешь?
Фрося поняла, что от слов Миланы у нее начали дрожать руки. И спускаться за стол хотелось все меньше. Хотелось исчезнуть из дома.
— А ты тоже молодец! — шикнула Дашка на Милу. — Видишь, ты ее только пугаешь еще больше. Короче, я предлагаю переодеться, сделать прическу. Мы ведь, девочки, прекрасно знаем, что шикарное платье и макияж делают нас уверенными в себе!
— И туфли! Нам нужен высокий каблук! — кивала Мила.
— О, нет! — застонала Фрося.
— О, да, детка! — хором закивали Даша и Мила, посмеиваясь. — А к поцелую с Тишкой мы еще вернемся! Не отстанем ведь!
***
Тихон вполуха слушал разговоры старшего поколения. В гостиной было шумно. Почти вся родня собралась, но за стол не садились. Ждали, когда сестренки спустятся. И Рыжик.
Она будто намеренно тянула время, не появлялась. А ведь Ирбис, воскресив в памяти все, что случилось в машине, решил извиниться. Нет, разумеется, он не сожалел ни о чем. Просто подумал, что мог отпугнуть Рыжика. Мало ли.
Окончательно потеряв терпение, Тихон вышел в холл. Шумная комната осталась за спиной. Впереди — лестница, ведущая наверх.
Тихон остановился, подняв голову. Сестренки, абсолютно непохожие, но одетые сейчас в черные вечерние наряды, казались старше своих лет. Очень красивые сестрицы у Ирбиса, с первого взгляда видно.
Однако там, за спинами девчонок, замерла совсем другая девушка.
