Мои великие затишья —
Сиденье у незримых ног,
Когда неслышимое слышно, —
Продли их Бог… продли их Бог…
Мои глубокие безмолвья
У моря на краю земли,
Когда почти не плещут волны, —
Продли их, Господи, продли…
Мое блаженное успенье —
Успенье мук, успенье вин,
Когда меня все мене, мене
И, наконец, есть Ты один…
1994
«Запрятаться в келью, зарыться…»
Запрятаться в келью, зарыться в берлогу,
Спуститься к вселенскому дну,
Быть самою маленькой ра́кушкой Бога,
Вобравшей Его тишину.
Когда-нибудь кто-нибудь, близкий по духу
Подымет с иссохшего дна
Раку́шку, приложит нечаянно к уху,
И в нем зашумит тишина.
1994
Успокой меня, успокой,
Несмолкающий плеск морской,
Звоном пены и раз и сто
Повтори мне, что я – никто
Иль что центр Вселенной всей
Уместился в груди моей.
Мне откроется лишь одно, —
Что тебе это все равно
И что наши земные сны
Навсегда для тебя равны.
Но бессменная песнь твоя
Скажет снова, что ты есть я,
И не нужно мне ничего,
Кроме голоса твоего.
1994
«Море! Море! Мы все из него…»
Море! Море! Мы все из него.
Мировая единая матерь.
Нескончаемых сил торжество,
Бесконечный приток благодати.
Не измерена щедрость твоя,
Ты себя в каждой капле повторишь.
И в громовых речах соловья,
И в любви – то же самое море!
1994
«Каждый день умирают предметы…»
Каждый день умирают предметы.
Каждый день наступает пора,
И – в лучах заходящего света
Растекается, тает гора.
Тихий ангел прозрачною дланью
Незаметно касается нас.
И таинственный час умиранья
Есть молитвы торжественный час.
1994
«День уходил. И то, что четким было…»
День уходил. И то, что четким было,
Покрылось дымкой цвета янтаря.
Страсть остывала. Нежность восходила.
И воцарилась на небе заря.
И оказалось, Боже, оказалось,
Что свет не гаснет, а рождает свет,
И что вся жизнь есть только лишь начало
Той нежности, которой края нет…
1994
«Ширь родная, ветер встречный…»
Ширь родная, ветер встречный,
Запах моря. Дух знакомый.
Я ведь только в бесконечном
Обретаю чувство дома.
Только в этой всеединой
Дали – сил моих запасы.
Не ссылайте на чужбину—
В царство множеств, в чувство часа!
1994
«Такое истонченье ткани…»
Такое истонченье ткани!
Мне видно то, что за стеной.
Есть тайный опыт умиранья—
Проникновенье в мир иной.
Склонялось солнце низко, низко—
И вот уж вовсе нет огня.
Но мир иной от нас так близко!
Здесь, рядом – в сердце у меня.
1994
«Как сказать, как узнать, что такое крыло…»
I
Как сказать, как узнать, что такое крыло?
Это то, что внезапно из сердца взошло —
Узнавание единоверца —
Луч души, излучение сердца.
Это – так переполнено все существо —
Преизбыток его, просветленье его.
Через край перелитая сила
И – внезапным пучком – шестикрылость.
II
А может быть крыло иное—
Крыло с огромный мир длиною,
Крыло, которое готово
Стать для Вселенной всей покровом.
Всем, всем, – как в мире нас ни много,—
Просторно под крылом у Бога.
1994
«Не надо молний громовержца…»
Не надо молний громовержца,
Не надо крыльев райской птицы.
Дойди до собственного сердца
И в нем сумей остановиться.
Дойди до той последней глуби,
Куда влилось, как в чашу, время,
И где с такою силой любят,
Что все встречаются со всеми.
1994
«Явь так тиха!.. Крикливы только сны…»
Явь так тиха!.. Крикливы только сны.
Чем эфемерней, тем они капризней.
А жизнь есть накопленье тишины,
Как тишина – переполненье жизнью.
1994
«Постепенно, постепенно…»
Постепенно, постепенно
Гаснет свет на небосводе.
Это значит, Царь Вселенной
Незаметно к нам подходит.
Обвевая краски дымом,
Приглушив дневные шумы,
Царь кротчайший, Царь незримый
Входит в сердце, входит в думы.
Чуть бледнее голубое,
Чуть нежней и мягче воздух…
Наполняет мир собою
Тот, который мир наш создал.
1994
«Все дело в полнозвучьи тишины…»
Все дело в полнозвучьи тишины.
В тот самый миг, когда она восходит,
Обманы наши разоблачены
И дух могуч, бескраен и свободен.
Все дело в том, чтобы взошла она
И прозвенела или просияла,
Огромная, как полная Луна,
Залившая голубизною скалы.
1994
«Зачем цветами сплошь покрыта…»
Зачем цветами сплошь покрыта
Земля и нет лесам конца?
Затем, что мир – переизбыток,
Перенасыщенность Творца.
Затем и был когда-то создан
Весь этот бесконечный свет,
И нет конца на небе звездам,
И морю окончанья нет.
Быть может, состоится встреча—
Когда-нибудь родится тот,
Кто захлебнется бесконечным
И сам взахлеб творить начнет.
1994
«Пространств немое песнопенье…»
Пространств немое песнопенье.
Развернутая даль тиха.
О, полнота освобожденья
От первородного греха!
Он смыт сплошным разливом света.
Чиста, как Божий глаз, вода.
Как будто не было и нету
Разноголосиц никогда.
Никто не вбил меж нами клина—
Нельзя разрезать гладь небес.
Душа и Бог опять едины,
И каждый умерший воскрес.
1994
«А море не гремело, не сверкало…»
А море не гремело, не сверкало,
А было бледным матовым опалом,
Тем самым млеком, чья струя святая
Дитя новорожденное питает.
И как дитя, приникнувшее к груди,
Душа вселенской ласки не забудет.
Ей будет снится до скончанья века,
Что вечность – мягко льющееся млеко…
1995
«Я видела море. Я видела Бога…»
Я видела море. Я видела Бога.
Минута у моря и – жизнь без минут.
Я вмиг потеряла ни мало, ни много —
Все то, что земною опорой зовут.
Земною опорой, надеждою, силой —
Все то, чем я долгие годы была.
И только внезапно пространство раскрылось,
Как два бесконечно широких крыла.
Зерно пропадает в средине провала
И вверх пробивается юный побег. —
Я видела смерть, и душа ликовала
О том, что ей смерти не будет вовек.
1994
«Море учит раскрывать крыла…»
Море учит раскрывать крыла.
Когда тишь великая легла,
Неподвижно водное стекло.
Как душе не развернуть крыло?
Как всей силой сердца своего
Не понять глубинное родство
С тем, что без начала и конца—
С тайным всемогуществом Творца?
1995
«И вот – открытое, сплошное…»
И вот – открытое, сплошное
Пространство тянется, светясь.
Морская гладь – передо мною,
И знаю я, что это связь,
Что эти бархатные горы,
И неподвижная вода,
И неба блеклые просторы —
Натянутые провода.
Умолкни, мысль! Замри, мгновенье!
Вот с этим никнущим лучом
Сюда приходит сообщенье.
Я слушаю. Прием! Прием!
Все собрано. Душа готова.
Во мне препятствий больше нет.
Для этого немого слова
Я рождена была на свет.
Иных знамений нам не будет,
Лишь только сей беззвучный звон,
Сей благовест. Услышьте, люди:
Бог очень близко. Это Он!
Весь мир объял великий вечер,
Горит и тает в далях дым,
И все пространство – место встречи
Души с Создателем своим.
1995
«Над морем нависали тучи…»
Над морем нависали тучи,
Но солнце горы золотило.
И тишина была могучей
Непререкаемою силой.
С минутой каждою все гуще
Ложилась на воду и горы
И становилась всемогущей
Царицей целого простора.
И сердце молча понимало,
Что век лишь начат, а не прожит,
Что мы пришли сейчас к началу,
Что Дух воистину все может.
1995
«Да будет благословенна…»
Да будет благословенна
Раскрытая даль Вселенной,
Вместившее внутрь так много—
Разверстое сердце Бога.
Да будет душа достойна
Морской широты спокойной,
Склоненного низко света
И нежности вечной этой.
О, дай потерять границы,
Как Ты, до конца раскрыться,
Сзывая в свои глубины
Всех тех, кто Тебя отринул.
1995
«У моря среди древних скал…»
У моря среди древних скал,
Молчанья смерти не нарушив,
Господь мне тихо открывал
Наполненную жизнью Душу.
И в совершенной тишине
(Не может быть полней и строже)
Спросило сердце: это мне?!
Благодарю Тебя, мой Боже!
1995
«Помедли, Господи, помедли…»
Помедли, Господи, помедли!
Свет гаснет, чуть шуршит прибой.
Приходит мира час последний—
Час единения с Тобой.
Час единенья, час слиянья,
Земного царствия порог.
Открылась жизнь за нашей гранью.
Проходит мир, приходит Бог.
Последний свет на небосводе,
И Божий взгляд в моей груди…
Все отдаю, пусть все проходит,
Но только Ты не уходи!
Продли последний прочерк света,
Вселенской тишью оглуши…
Смерть – это не конец, смерть – это
Час размыкания души…
1995
«Есть пауза между мирами…»
Есть пауза между мирами,
Между событьями и днями,
Меж всем, что в нас болит и спорит…
Есть пауза, и это – море.
Тире огромное, немое,
В котором слиты вместе двое—
Два берега, две дальних дали,
Что вдруг единым целым стали,
Лишь потому, что между ними—
Не плоть, не форма и не имя.
1995
«И снова я несу свою присягу…»
И снова я несу свою присягу
Всему, что распростерлось впереди.
И вновь – невозмутимость Карадага
И трепет чайки на его груди.
Отважных птиц белеющая стайка
И в скалы ударяющий прибой.
Пусть я всего лишь трепетная чайка,
Но я люблю, и я сольюсь с Тобой.
1997
