В каком-то тумане добираются до кровати, падают на нее. Раздеваются спешно, неумело, помогая друг другу. Васька сжимает женскую грудь, сосет, кусает. Нет никакой возможности остановиться или притормозить. До боли, до отметин на теле, еще, и еще… Пальцы опускаются вниз, и резко погружаются внутрь. Света стонет прямо в его ухо, окончательно лишая мужчину тормозов. Василий погружается в нее резко, торопливо. Закидывает повыше ее стройные ноги. Лицо прячет на груди, которую остервенело сосет в такт абсолютно несдержанным, яростным толчкам. Она теряется в чувственном урагане, и только когда глубоко внутри ощущает его извержение, понимает, что все – дороги назад нет. Он хнычет. Это могло бы показаться абсолютно немужественным, если бы она не понимала, что именно сейчас произошло. Оргазм Василия длился бесконечно долго, он продолжал толкаться в нее, и хрипло стонал. А потом упал сверху, пригвоздив Свету к постели, и мгновенно уснул, так и не покинув ее глубин.
24. Глава 24
Светлана проснулась от поцелуя. Нежного, едва ощутимого. Василий касался своими губами её скул, лба, подрагивающих век. Она терялась в его нежности.
- Доброе утро, - прошептал он.
- Доброе.
Утро и впрямь выдалось необыкновенным. Необычайно солнечным и светлым. Все пространство комнаты было будто бы пронизано искрящимся светом. Тонкие сверкающие нити лучей переливались и подрагивали, рисуя изысканный узор на их переплетённых телах. Василий целовал этот солнечный ажур на её коже и не мог насытиться. Процесс, который раньше не приносил ничего, кроме боли, теперь стал панацеей от неё. Вчера он впервые забылся настолько, что не довел женщину до оргазма, потерявшись в океане собственных чувств. Но все случившееся было не только сумасшедшим желанием плоти. В первую очередь это был неукротимый порыв души. Ураганный, неистовый, исступленный. Василий не мог быть без Моли на физическом уровне. Он стремился полностью ее в себя вобрать. Со всеми мыслями и чувствами, силой и слабостью, уверенностью и комплексами. Чтобы Света заполнила собой его пустоту. Воронку внутри, которая, подобно квазару, стала поглощать то, что от него ещё оставалось.
- Вась, Васенька… Я ведь грязная там… Ты кончил, и мы не были в душе…
- К черту!
Погружается в неё резким толчком. Она справится. Примет все, что он готов будет дать. Выдержит его бешеный темп. Удар за ударом, до хрипа, до сорванного голоса и поджавшихся на ногах пальцев. А потом в мокрый от безумного напряжения висок, в такт затихающему оргазму:
- Сумасшедшая… Светлая… Света.
Форточка открыта. В неё проникают свежий прохладный воздух с тонким весенним ароматом и непривычно звонкое, после зимнего безмолвия, пение птиц. Их трели нарушает не такое благозвучное, но оттого не менее настырное мяуканье Селедки. Котёнок хочет есть, но они не в силах пошевелиться. Так и лежат, переплетаясь телами, наплевав на все. Даже мыться лень.
А спустя несколько часов, диссонансом с их утренней гармонией, новости… Света никогда не страдала нехваткой мозгов. И сейчас, проанализировав всю доступную информацию, она понимала: началось. То, что затевал Василий, то, к чему он шёл столько времени, началось. Массовые аресты в Польше, группа детей, которых пытались незаконно вывезти из Чехии, задержанная партия афганского мака на границе Прибалтики… Казалось бы, что здесь общего? Но она сердцем чувствовала, что это звенья одной цепи.
