— Вы сказали, что меня искали. Но почему нашли только сейчас, когда не осталось живых родственников?
— Когда ты пропала, то сразу отправили сыщика на твои поиски. Отчеты приходили ежемесячно, а потом прекратились, и началась война.
Петр полез в карман брюк и достал женский гребешок из слоновой кости.
— Он твой, по нему я определил, что ты жива и где находишься. Андрей создал портал, так мы оказались здесь. — Он тяжело вздохнул. — Россия потеряна для нас навсегда. Власть вроде и перешла к людям, но ими управляет кучка магов-предателей.
Искатель бросил папиросу и резко поднялся.
— В Париже много наших соотечественников, поэтому, как только Андрей встанет на ноги, отправимся в город любви. Поедешь с нами?
Вопрос застал врасплох, и от неожиданности я потеряла дар речи. Одно дело поехать, чтобы отыскать родных, и другое — отправиться с неизвестными мужчинами непонятно куда.
Анна замерцала рядом со мной и что-то эмоционально начала объяснять, но, к сожалению, я не услышала. Воздействие убедителя на мою память лишило меня преимущества зрячей. Призрак давал советы, а я не могла понять, о чем Анна говорила. Но для меня было ясно одно: интуитивно я доверяла Петру, а «колючему» русскому — нет. Голубые глаза создателя пугали ледяным взглядом и одновременно приковывали внимание.
— Сомневаешься? — усмехнулся Петр. — Подумай, что тебя ждет, если ты останешься…
Маг не успел договорить, раздались громкие голоса и резкий приказ. Искатель сорвался с места и для больного слишком быстро побежал, я отправилась следом и едва свернула с аллейки, как увидела ужасную картину.
Возле главного входа больницы стояла карета полиции с пугающими решетками на окнах. На широком крыльце двое стражей порядка держали подмышки бледного русского создателя, который с трудом стоял на одной ноге в больничной одежде и тапочках.Графиня Фурнье не позволяла никому пройти, загородив дорогу обширной фигурой и сложив руки на полной груди, поддакивала доктору. Месье Готье возле экипажа спорил с третьим полицейским и пытался убедить, что русского сейчас нельзя трогать, иначе все лечение будет бесполезным. Пациенты прервали прогулку и стояли плотной кучкой в конце аллеи, здесь же я заметила Петра. Прищурившись, он наблюдал за всеми.
— Больной поправится, и делайте, что хотите, но пока он находится в больнице, я не позволю вам калечить моего пациента! — возмущался месье Готье.
— Князь Разумовский нарушил закон и обязан заплатить штраф или отработать долг. Суд определит наказание, — довольно жестко произнес полицейский, взглядом резанул по графине, и та отступила в сторону, позволяя стражам порядка пройти. Месье Готье попытался еще возразить, но его никто не стал слушать.
Русского создателя посадили в карету, полицейским было все равно, как одет нарушитель и в каком состоянии, они исполняли все четко по инструкции. Мне стало жаль Колючего, денег у него не было на штраф, на работы он ходить не сможет, останется только тюремный срок.
Я подбежала к растерянному Франсуа, который продолжал смотреть в сторону, куда уехал полицейский экипаж.
— Месье Готье, что теперь с ним будет?
— Не знаю… не знаю. Жюдит! — Доктор неожиданно схватил меня за плечи. — Если со мной… если вдруг что-то случится… я прошу тебя найти князя Разумовского.
— Что вы такое говорите? — пролепетала я, вспоминая слова Петра: «Княгиня Екатерина Михайловна Разумовская по мужу…»
