Матерь Божья! Питкин перекрестился, неумело, кое-как, да ведь и делал-то он это от силы раз в десять лет. Что теперь?
Полисменов Питкин не любил, но понимал, что здесь без них явно не обойтись. Смейтесь или нет, но Лорд Питкин отправился на поиски бобби. Чертовы бездельники!
По переулку он прошел на Ланселот-плейс. Стоит. У богатенького дома, а на то, что на параллельной улице творится, ему, негодяю, наплевать!
– Констебль! Констебль! Фью! – позвал Питкин, для убедительности маня постового указательным пальцем.
Покручивая дубинкой, постовой двинулся к нему, и Питкин, дабы сразу сориентировать стража порядка, ткнул рукой вправо, в сторону Тревор-сквер. Не дожидаясь легавого, он побежал туда, где лежал этот страшный мертвяк со своим наводящим ужас галстуком.
Когда прозвенел дверной колокольчик, сэр Артур мягко отодвинул Робертсона и сам открыл дверь. Его снедало любопытство: будет ли внешность гостьи соответствовать ее сногсшибательному сексуальному голосу. О да. И даже более чем. Мягкий овал лица, длиннющие, явно свои, ненаклеенные ресницы, огромные голубые глаза плюс фигура, при виде которой издатель «Плейбоя» Хью Хефнер наверняка брякнулся бы в обморок.
– Позвольте. – Он протянул руки, чтобы снять ее короткую куртку с меховой подкладкой. – Я повешу ее здесь.
Уже без куртки, в обтягивающем тело шерстяном лыжном костюме, гостья была не просто аппетитна, а поразительно красива.
Она протянула МакГрегору руку, которую он тут же галантно поцеловал, и представилась:
– Элеутерия Бернажу. Или, как мы уже договорились, просто Эли.
– Артур… – Хозяин дома почувствовал, что говорит это голосом, внезапно охрипшим от волнения.
– Не трудитесь, не стоит. Я знаю, с кем говорю. Сэр Артур, девятый баронет МакГрегор.
– Прошу вас, входите. – Артур наконец-то взял себя в руки. – Бренди, шерри, виски, порто? Или французский коньяк?
– Коньяк, с вашего разрешения. И разве что на донышке. – Эли улыбнулась, а девятый баронет МакГрегор нашел в себе силы лишь для того, чтобы кивнуть Робертсону, который уже звенел бутылками в оснащенном по высшему разряду баре.
Налив немного в коньячный бокал, дворецкий передал его хозяину, который, в свою очередь, с полупоклоном вручил посудину мадемуазель Бернажу.
– Благодарю вас. – Она поднесла бокал к ноздрям, прикрыла фантастически длинными ресницами глаза и втянула запах благородного, едва ли не столетнего напитка.
– Садитесь, прошу вас. – Артур указал на большое мягкое кресло, стоявшее у журнального столика.
Эли кивнула и села.
«За такие ножки полжизни можно отдать», – подумал Артур, взял свой недопитый стакан и опрокинул его залпом.
– Итак?.. – пропела Эли.
Артур поднял на нее непонимающие глаза.
– Мы ведь собирались идти в «Хэрродз», – напомнила она.
– О! – Он вскочил на ноги. – Дайте мне пять минут, и я буду готов.
Сэр Артур, перескакивая через ступеньку, понесся на второй этаж к своему гардеробу. Робертсон уже ждал его там, протягивая вешалку с отглаженным шелковым костюмом от Армани – не совсем по погоде, но ведь благородство обязывает. Noblesse oblige, как говорится. Баронет буквально впрыгнул в подставленные дворецким брюки, и спустя минуту Робертсон уже оглаживал на его спине дорогой пиджак, дабы не оставить на нем ни единой морщины.
– Старший инспектор Розетти.
– Сэр, докладывает констебль Роджерс. У нас убийство, сэр. Я так думаю.
– Что значит «вы так думаете»?
