– Тогда курс на Ланселот-плейс, то есть домой. Но не торопясь. Нам с мадемуазель Бернажу надо поговорить.
– Слушаюсь, сэр.
Перегородка между водителем и салоном с легким жужжанием поднялась. Артур нажал кнопку на спинке сидений первого ряда, и крышка бара мягко откинулась. Он достал два коньячных бокала, вручил один Эли, открыл бутылку бренди и наполнил каждый бокал до половины.
– Именно бренди, Эли. Это то, что нам сейчас очень не повредит. Обычно я пью виски, но холодным утром после теплого приема в полиции – бренди. Ваше здоровье! – произнес он, чокаясь с Эли.
– Чин-чин! – весело отозвалась она.
Оба отпили по приличному глотку. Щеки Эли быстро покрылись румянцем, а МакГрегор почувствовал разливающееся по телу благодатное тепло.
– Достойный напиток, – выдохнув, сказала Эли.
– В полтора раза старше, чем ваш покорный слуга, – не без гордости заметил Артур. – Но ехать нам даже черепашьим шагом несколько минут, а посему вернемся к волнующей нас – меня, во всяком случае, – теме.
– Когда я нырнула в подвал, на вас не было ни повязки, ни мешка, верно?
– Верно. Хотя пока мы ехали, мешок был.
– Неважно. Значит, в подвале вы успели их рассмотреть. Рассказывайте.
Артур прикрыл глаза, восстанавливая в памяти то, что видел.
– Черные костюмы в обтяжку, похожи на лыжные или на те, в которых ниндзя по стенам лазают. Маски.
– Лыжные? С прорезями для глаз? Как у грабителей банков?
– Странно, но нет. Скорее, я бы сказал, карнавальные, знаете, такие, бабочкой, начинающиеся чуть выше бровей и потом до кончика носа. На резинках.
– С такой маской значительная часть лица остается открытой. Какие-то особые приметы на лицах: усы, бороды, шрамы, бородавки, ожоги?..
– Нет, ничего. Все они были гладко выбриты.
– Перстни, медальоны?
– Да! – вскричал Артур. – На всех были серебряные цепочки со странными медальонами.
– Опишите, Артур. Как можно больше деталей. Это важно.
– Серебряный круг, нет, скорее кольцо. Внутри, в центре, вертикально стоящий меч, прикрытый щитом и весами…
– И на щите изображение креста, – закончила за него Эли.
– Да, верно! Вы видели такой?
– Во всяком случае, на фотографиях. Дело плохо, дорогой Артур. Это очень серьезные люди. Они занимаются важными делами и, как правило, доводят их до конца.
– Да кто же они, наконец?
– Судя по их медальонам, они из Sodalitium Pianum. «Братство Пия». Крайне правая организация внутри Ватикана…
– Ватикан! – перебил ее Артур. – Конечно, Ватикан! Своего старшего они называли монсеньором, между собой говорили на латыни…
– О чем?
– Только не смейтесь, Эли. В Кембридже я изучал всеобщую и шотландскую историю. Разумеется, мне приходилось заниматься и латынью, чтобы читать первоисточники. Но если бы на каждую пинту пива, которое я вылакал за годы учебы, приходилась бы хоть одна страница учебников, то я, наверное, знал бы латынь лучше самого Папы Римского.
– Тут не до смеха, баронет, – сухо произнесла Эли. – Но хоть что-то из их разговора вы поняли?
– Понял, что это латынь. И то, если быть честным, скорее догадался, узнав два-три знакомых слова. Смех, да и только.
– Ну так вот, чтобы вам было еще веселее. «Братство Пия», с которым вас свела… свел… свело уж не знаю что, долгое время пыталось стать своего рода тайной полицией Ватикана. Добиться этого им так и не удалось. Однако нам известно…
– «Нам», то есть кому?
– Мне и кое-кому еще, разве это важно? Нам известно, что члены братства принимали участие в операциях и акциях, которые наш милостивый Господь вряд ли одобрил бы. Да у вас самого была бы возможность в этом убедиться наверняка, не подоспей я вовремя. – Она потерла переносицу пальцами. – Артур, сейчас мы не на Виктория-стрит, не просто можем, но обязаны быть откровенны. От этого зависят наши жизни. Ваша, во всяком случае.
