Заповедник «Сергиевка»32, да не один
День, когда задумал, и есть счастливый день.
Японская поговорка
– Хватит, Мартин, по креслам валяться. Ты готов с азартом и бодрым настроением приступить к настоящим полевым исследованиям в области литературы в качестве стажера научной подпольной лаборатории? Все. Уговорил. Принимаешься в штат, но с испытательным сроком. Кстати, как ты ехидничал, «интеллектуальная образина» по имени Тарасик Бильбао передает новому сотруднику наилучшие пожелания – держи открыточку. Тарасик сам для тебя ее нарисовал – сам и подарил. А остальные исследователи пока более сдержаны в проявлении чувств.
Теперь уже я прижала Мартина к стене позора:
– Не притворяйся. Все ты слышишь – уши пляшут от каждого слова. Вставай с кресла и бегом к новым научным вершинам!
– Как с ящером неудобно-то получилось. Выходит, что Бильбао подобно лотосу, что в болоте растет, а белый33?
– И белый, и пушистый, и творческий. Сама доброта.
При помощи умело разожженного костра любознательности и обещаний показать коту то, не знаю что, но очень интересное, мне удалось выманить стажера из духовитой кухни в прохладную полупустую гостиную. Ее малиновые стены в цветочную бежевую скоропись были украшены просевшим под тяжестью книг длинным стеллажом и несколькими шкафами под потолок, набитыми зачитанными до полной растрепанности каталогами выставок и альбомами по искусству. Не без труда дотянувшись до верхней полки, я вытащила из второго ряда нужное издание и, усевшись на диван, призывно похлопала по мягкой подушке: «Присаживайтесь, стажер!» Все условия для кота были полностью соблюдены – теплый и яркий источник света над головой, полуоткрытая дверь в коридор для слежки за всем происходящим снаружи и мягонькая подушка под меховой бочок.
– Ты прав, Мартин. Пора рискнуть ради романа душевным покоем. Давай хотя бы раз попытаемся отбросить куда подальше острые камни стереотипов с нашего творческого пути. А вдруг, скользя по чавкающей жиже непознанного, мы сможем отыскать сухую кочку, чтобы дух перевести в болоте творческой неопределенности? И нам есть у кого поучиться изящной болотной изворотливости. Не перевелись еще настоящие проводники в мир вселенской изменчивости. Оцени – прямо перед тобой лежит не просто толстая книга с картинками, а отчет об экспедиции длиною в жизнь одного из первопроходцев символического пути. Вот и пришло время познакомить тебя с творчеством художника Аксели Галлен-Каллелы.
Мартин не возражал. Лишь шевельнул левым, а потом правым ухом по очереди и с видимым удовольствием царапнул отполированным когтем кожаный переплет неопределенного мышиного цвета. Вроде как автограф оставил. Старинный альбом во владельческом переплете, лежащий перед нами, был почти случайно куплен в небольшой антикварной лавке недалеко от музея современного искусства в Хельсинки. Через два дня после удачной покупки я заехала по маршруту куда глаза глядят в Тарваспяя34, подчинившись воле симпатичного указателя на обочине дороги в виде длинного пальца с синим ногтем, советовавшего держаться нужного направления и никуда не сворачивать: «Ступайте по дорожке из желтого кирпича и ничего не бойтесь». Увидев на горизонте силуэт предсказанного указателем игрушечного замка, я испытала неожиданный приступ морока, наваждения, оптической иллюзии, а может быть, истинного знания, что здесь я когда-то уже успела побывать. Причем не один и не два раза. Предчувствие с настойчивостью проверенного рунного става с руной Альгиз во главе подсказывало, что в парке усадьбы и мастерской художника мне надо приготовиться к настоящим превращениям. И они не заставили себя долго ждать.
