Антон уже ждет меня в прихожей, я кладу чашку в мойку и проходя мимо стола задеваю розу рукой, она заваливается на бок, катится по бесконечно длинному столу, падает на пол и с грохотом разбивается о мраморный пол. Антон заходит на кухню … и улыбается.
– Кажется, ты избавила меня от обузы, – смеется он и протягивает мне руку, я переступаю через разбитый горшок и тоже почему-то смеюсь.
Мы выходим из дома, уже совсем стемнело, Антон держит меня за руку, мы спускаемся в метро и вагон мчит нас куда-то в темноту. Мы выходим на станции, Антон указывает на расположившихся на ступенях музыкантов:
– Я хотел показать тебе какую работу нашел себе я.… уверен, ты найдешь себе что-то получше…
Он подходит к ним и крепко пожимает каждому руку, после он встает за синтезатор, они начинают что-то наигрывать. Я узнаю мелодию с первых аккордов, это Металлика. Впереди на ступенях лежит потертая шляпа и прохожие бросают туда мелочь. Я начинаю смеяться и не могу остановиться, меня просто колбасит от смеха, я представляю, как удивился бы отец Антона, увидев своего единственного сына и наследника, играющего в подземном переходе с непонятными типами. Антон подмигивает мне и полностью сосредотачивается на игре. Видно, что играть он начал совсем недавно после длительного перерыва, я вообще удивляюсь, как он вообще что-то помнит. Иногда он берет неверную ноту, хмурится и нервно покусывает губы, я знаю, что он привык быть лучшим во всем и малейший промах больно бьет по его самооценке. Я снимаю его на телефон, такой сосредоточенный и злящийся, он невероятно красив. Я не садилась за фортепиано уже три года, с тех самых пор как мы закончили с ним музыкальную школу. Народу собирается довольно много, стайка пьяных малолеток останавливается рядом с нами и начинает танцевать под музыку.
Где-то через час музыканты начинают собираться, Антон подходит ко мне:
– Тебе понравилось? – его глаза улыбаются.
– Да, хотя иногда ты лажал, – я не могу удержаться и обнимаю его. – Видимо, отец урезал финансирование, что тебе пришлось упахиваться на такой сомнительной работе… – я не могу не поддеть его, но он совсем не злится.
– Я просто давно мечтал играть в рок группе, – улыбается он. – А у ребят не было клавишника. И вот моя мечта исполнилась, теперь очередь за тобой…
Ему приносят горсть мелочи в целлофановом пакете, его долю, и он игриво встряхивает им перед моим носом:
– Пойдем посмотрим, хватит ли тут чтобы угостить девушку приличным вином, – усмехается он.
Тут действительно хватает на бутылку неплохого красного вина, я знаю, что он пьет только его, мы по очереди пьем вино прямо из горла, передавая бутылку друг другу. Потом Антон провожает меня до дома, и мы долго целуемся на лавочке у подъезда. Я совсем пьяна от вкуса его губ и запаха его кожи, смешанного с ароматом дорогого одеколона, наконец, он отпускает меня и галантно поклонившись, удаляется. Я захожу в подъезд, в это мгновение мне так хорошо, что хочется умереть. Вика не одна, с ней это отвратительное быдло, ее парень, он похабно ухмыляется.
– Мы смотрели, как вы зажигали на лавочке, я даже заснял вас на телефон – усмехается он, – только не понятно, почему же дело не пошло дальше? Может, у него просто не стоит? Или он предпочитает, чтобы его самого имели в попку? Он слишком смазливый чтобы быть настоящим мужиком…
Я готова просто выцарапать ему глаза:
