Лев недолго ещё солировал, и на самой высокой ноте прервал пение, помотал головой да скрылся в той же лощинке, откуда возник пред очи дачников. Зато оттуда выскочил юный овен, лихо приплясывая.
– О! Хе-хе-хе! – Развеселился Мирон-Подпольщик, – Давай, давай! Вдарь ещё! – Он захлопал в ладоши, куда громче Ксениюшки. Та подхватила затеянный ритм, покачиваясь с боку на бок.
И золотистый барашек вдарил. Он разогнался прямиком на ваятеля да боднул его в бедро, где в кармане покоились штихеля. Они там глухо бряцанули. Юный овен вынул глаза исподлобья и кинулся прочь вниз по косогору. Вся компания приезжих столичных жителей откровенно рассмеялась.
– Неплохое начало-почало, – сказала атаманша, и снова обратилась к учёному эволюционисту, – Денис Геннадиевич, вы заранее знали, что тут имеется всякое такое-эдакое чудо чудесное, и потому привезли нас сюда?
– Да полно вам, Татьяна Лукьяновна, откуда ж мне такое было знать? Я ведь о красоте природы сообщил. Разве обманул?
– Не-не-не-не, совсем не обманул.
– Угу, – прогудел Николошвили, – природа здешняя удивляет нас всем, в неё помещённом. Прямо-таки подвигает к художественному вдохновению. А неожиданности лишь подгоняют идти на подвиг творчества. Молодец, Денис, дай пять.
И он шмякнул широкой пятернёй об его висящую угловатую ладонь, задев пораненный гусыней мизинец. Тот ощутил боль, и повёл губой вбок, создав подобие кривой улыбки. Классический поэт принял её за настоящую, и зычно расхохотался за компанию.
Подошёл хозяин единственной гостиницы, заодно и собрания сельской живописи, пока состоящего тоже из единственной картины.
– Весело у нас, да?
– Ох уж, – широко улыбаясь, ответил Абрам Ицхакович, до сей поры ничем себя не обнаруживающий, – весёлости хватает почти досыта.
– Да? А я хочу предложить вам насытиться едой. Прошу засесть за нашу местную трапезу, – предложил Павел Саввич Семиряков, по-видимому, вышедший к гостям именно с этой целью.
– Да-да-да-да, отличная идея, – Татьяна Лукьяновна вопросительно взглянула на Ксению, – угу?
– Угу. – Та пополнила весёлость, хотя казалось, и до того радость ее выплёскивалась через край.
– Отличная, отличная, – согласился хозяин, – правда, не знаю, насколько изысканная сама еда. И насколько сытная. Как говорится, что Бог послал. Пошли?
Противиться никто не вознамерился. Стол был накрыт в другом пятистенке, более старинном, если не сказать, древнем, о чём свидетельствовала обильная замшелость почерневших бревенчатых стен и кровля, состоящая из дранки, едва угадываемой из-за ещё большей замшелости.
12. Василёк
За столом разговорились.
– А вот вы напоминали давеча о местном умельце… как его?.. – Мирон-Подпольщик обратился к Семирякову.
– Василёк?
– Угу. Василёк. Можно будет на его работы поглядеть?
– Да его работы есть почти в каждом доме, – ответил тот, – а у меня особый его труд. Всем моим богатством я обязан ему.
– Ну, о происхождении богатства мы любопытствовать не станем. Это, как говорится, коммерческая тайна. А самого его можно встретить?
– Можно. Но не теперь.
– Отсутствует? Или прячется?
– Он всегда отсутствует.
– Эко. А заказ-то ваш каким путём исполняется?
– Отсутствует, потому что дома его никогда не бывает. А в селе нашем появляется в любой миг. Когда захочет, тогда и берётся невесть откуда.
– Так-так-так-так, – вставилась Татьяна Лукьяновна, – значит, всё зависит от удачи.
– Пожалуй, да. От удачи.
