Он раскидывал эти записки по всему Брайерсвиллю: опускал в почтовые ящики, бросал через заборы в сад, засовывал в машины, оставлял в магазинах. Однажды он умудрился проникнуть в кинотеатр через запасной выход и бросить в зрительный зал полсотни своих самолётиков.
Молли задумывалась, не подцепил ли он какую-нибудь мозговую инфекцию, когда по развившейся у него странной привычке ел отбросы из брайерсвилльских мусорных баков. Но врач сказал, что Роджеру нужны только покой, хорошее питание и добрая атмосфера.
Молли открыла окно и окликнула:
– Роджер, всё в порядке?
Роджер бросил встревоженный взгляд через плечо, проверяя, не подслушивают ли его.
– Да, сегодня они до меня не доберутся.
– Не хочешь ли покататься на велосипеде?
– Не могу, Молли. Слишком много дел. Как-нибудь в другой раз.
– Ладно, когда захочешь – скажи. Думаю, тебе понравится.
Она закрыла окно и покачала головой. Поправится ли Роджер когда-нибудь?
Утро сменилось солнечным днём.
Как весело было ехать на велосипеде в Брайерсвилль! Путь лежал вниз под горку, по свежему воздуху, под синим небом. Вдоль обочины проклёвывались тонкие зелёные ростки, цвели крокусы и нарциссы. Под тёплым мартовским ветерком покачивали ветвями цветущие яблони. Другие деревья после зимы ещё стояли голыми, замёрзшими, но кончики веток, там, где вот-вот готовы были распуститься молодые листья, налились тёмно-розовыми почками.
Дорога петляла среди полей, на которых паслись коровы. Молли проехала через деревню Хардвик, покатила мимо Брайерсвилльской начальной школы, где по случаю воскресного дня было пусто и тихо, и въехала в город. Городская ратуша под высокой зелёной крышей стояла закрытая, на широкой улице возле неё никого не было.
Луговая оказалась узкой мощёной улочкой, она пересекала реку по мосту и дальше сворачивала направо. Дом номер четырнадцать, симпатичный особняк с окнами-фонариками, стоял среди таких же старинных зданий. Молли прислонила велосипед к стене, ухватилась за дверной молоток в виде львиной лапы и дважды постучала. Потом расстегнула куртку, посмотрела на футболку и обнаружила, что за обедом заляпала её соусом. Девочка попыталась слизать остатки подливы, но в этот миг дверь медленно приоткрылась. Молли поспешно выплюнула край футболки.
Её глазам предстало кошмарное зрелище. Перед ней стоял персонаж из фильма ужасов, однако одетый в аккуратную плиссированную юбку, белую рубашку с воротничком и гладкий синий кардиган, когда-то принадлежавший Люси Логан. Голова была плотно обмотана широкими бинтами, из-под них виднелись только волосы на затылке, уложенные в элегантный пучок. Молли видела знакомые голубые глаза Люси Логан да её рот, но в остальном всё лицо скрывалось под белыми повязками.
Люси стояла, опираясь на костыли. Левая нога была обута в шлёпанец, но правая сверху донизу закована в гипс. Из самого кончика гипсовой трубы выглядывали только пальцы с аккуратно накрашенными розовыми ногтями.
Молли изумлённо таращилась, не зная, что сказать.
– А, Молли, здравствуй. Прости. Тебя, наверно, пугает мой вид.
Девочка кивнула и с трудом выдавила:
– Что с вами? Что случилось?
Люси выглянула на улицу и насторожённо огляделась по сторонам. Потом втащила Молли в дом.
– Я тебе всё расскажу, только входи скорее – у меня ноги замёрзли.
Молли очутилась в небольшом вестибюле. На полукруглом столе из вишнёвого дерева тихо тикали каминные часы. Напротив на стене покачивали маятником небольшие старинные ходики. Люси взяла у Молли куртку и повесила её на спинку кресла. Повеяло запахом поджаренного хлеба. Молли стояла в недоумении, не понимая, почему хозяйка дома только что озиралась с такой подозрительностью.
