– В Москву?! – Раничев изобразил удивление.
– Да, да, – засмеялся начальник. – В Москву, в столицу. И не зачем-нибудь, – он многозначительно поднял вверх палец. – А на повышение! Теперь наш Николай Николаевич, не каким-то там Угрюмовым, а, может, всей Московской областью руководить будет, у Иваныча на то глаз наметан, как-никак – председатель образцово-показательного колхоза, всяких начальников повидал, много куда вхож. Вы обедали? Нет?! Ну, Вилен, ну, дурошлеп, заставил людей голодными дожидаться. Тогда прошу в столовую…
Иван замялся было:
– Да мы не…
– Пошли, пошли, – выйдя из-за стола, товарищ Артемьев гостеприимно улыбнулся. – Я тоже еще не обедал, составите компанию. Там заодно и поговорим.
Столовая оказалась совсем рядом – веселое дощатое здание с распахнутыми настежь окнами, затянутыми марлей. Убирающие посуду дежурные пионеры звонко здоровались.
– Здравствуйте, здравствуйте, – улыбался начальник. – Виделись уже с вами утром.
– Геннадий Викторович, а в поход с ночевкой сходим?
– Обязательно сходим, Павлик. На ближайшие дни прогноз хороший.
– И рыбу будем ловить?
– А как же! – товарищ Артемьев засмеялся и, обернувшись к гостям, развел руками. – Пацаны, что поделать. Охота. А может, и мы с ним махнем, чем черт не шутит?
– Мы? – удивился Раничев.
– Ну да, – начальник лагеря жестом пригласил к столу. – А чего? Прогуляемся, порыбачим. После родительского дня, естественно. Вы ведь к нам худруком на все лето, так?
Иван подавился сметаной, которую уже начал черпать чайной ложечкой из граненого, с морозною жилкой стакана:
– Ну, вообще-то…
– Знаю, знаю, – товарищ Артемьев замахал руками. – Хотите сказать, что договаривались только до конца второй смены. Ну, товарищ дорогой, ну войдите в положение, у нас ведь столько праздников задумано, игр… Я понимаю, что вам обещал лично товарищ Рябчиков, но поймите и меня… А у нас тут воздух такой замечательный, не то что в городе. Опять же питание, природа, речка. Ну что вам стоит до конца августа, а? Всего-то полтора месяца.
– Гм…
– Скажете – отпуск? Ну и что? Чем здесь, у нас, не отпуск? А потом мы вас отвезем, вы не переживайте. Да вы только в окно гляньте! – начальник лагеря вздохнул и безнадежно махнул рукою.
– Да, природа тут замечательная, – осторожно кивнул Иван.
– Вот и я говорю! – оживился товарищ Артемьев. – Ну как, согласитесь, а? Вы не думайте, все в стаж пойдет… Студенты студентами, а с детьми тоже нужно кому-то заниматься.
– Так вон у вас, Вилен Александрович на то есть и вожатые.
– Вожатые у меня в основном девчонки с педтехникума, – смешно дуя на ложку с супом, посетовал Геннадий Викторович. – Энтузиазма много, опыта нет. Про Вилена и говорить нечего – не на те руки мастер, – начальник неожиданно скривился, так что непонятно было, то ли это ему Вилен не нравился, то ли суп оказался уж слишком горячим. – В прошлом месяце родительский день… а, не стоит и вспоминать. Что тут скажешь? Худрука не дали, зато меня потом так на партактиве склоняли, уши в трубку сворачивались. Договаривайтесь, говорят, с райкомом комсомола. Вот и звоню уже вторую неделю. Вас вот наконец-то вызвонил… так и тут только на одну смену. А в августе я что заведу? Может, все-таки согласитесь, а? Ну, что вам стоит? Вы вот как думаете, Евдокия?
– Не знаю, – Евдокся смутилась, бросив быстрый взгляд на Ивана.
– Эх, Иван Петрович, – начальник лагеря перехватил взгляд. – Жена у вас какая красавица, а держите вы ее… прямо скажем, патриархат! Не по-нашему это, не по-советски.
