Молодежь в деревне - страница 3

Дорога домой оказалась куда тяжелее, чем в Зубриловку. Хмель уже почти выветрился, и на смену ему пришел брат бодун. Да и веселых спутниц уже рядом не было, за разговорами, шутками с которыми любой путь все же веселей.

Грязь тяжелыми грузилами отяжеляла обувь, идти становилось с каждым километром все тяжелее. Им казалось, что они прошли полпути, когда решили передохнуть на поваленном железобетонном столбе. Друзья присели на него и попросту сразу уснули.

Спали, как им показалось, недолго, но на самом деле они проспали около двух часов. И если бы не холод и моросящий дождь, они бы остались, возможно, даже до утра.

Первым проснулся Колька. Он встал кое-как, огляделся и понял, что, судя по фонарям, они ушли совсем недалеко, примерно километра три. А делать нечего, надо идти, не до утра же здесь прозябать. Так ведь простудиться можно раз плюнуть, а то и чего посерьезнее подхватить. И он начал поднимать своего друга.

– Петро, вставай, – тряс его за шиворот Коля. Но тот что-то промямлил сквозь сон, но просыпаться не спешил. – Вставай, мать твою за ногу! – прокричал Николай ему в самое ухо. Бесполезно. Тогда он решил припугнуть соню.

– Подъем, сука, волки! – Тот подскочил как ошпаренный. И будто в подтверждение его слов откуда-то действительно раздался вой. И разбираться, кто это там, собаки или все-таки волки, желания не было. И они пустились бежать, не обращая внимания на усталость и тяжелую от налипшей грязи обувь.

Остановились друзья, еле дыша, уже в своей деревне, возле развилки двух улиц, где ребятам нужно было расходиться каждому в свою сторону. Сколько они бежали, не мог бы точно сказать ни один из них. Но, судя по тому, что еще не начало рассветать, они сделали вывод, что добежали примерно минут за сорок.

Наконец они окончательно отдышались. Выкурили по сигарете, обсудили вкратце сегодняшние приключения, попрощались и разошлись по домам, договорившись на днях сходить на рыбалку на пруд, который называется Мишкин хутор.

Глава 2. Беспредельщицы

Вот Коля опять приехал в гости к бабушке с дедушкой в хутор Николаевский, который в народе называют просто Николаевка.

Выйдя из новенького автобуса, который с большим трудом пробирался по заснеженным нерасчищенным русским дорогам, он расстегнул боковой карман на своей любимой кожаной куртке, достал сигарету, прикурив ее от импортной зажигалки, глубоко затянулся, выпустив колечками дым в утреннее ярко-бирюзовое небо. Парень повернул в сторону жилых домов и стал осторожно спускаться с дорожной насыпи.

Спустившись с грейдера, он шел по накатанной санями колее и уже думал о том, чем бы ему заняться сегодня вечерком после трудов праведных, которые точно ожидали его у его стариков.

Колька шел неспешно, ноги то и дело застревали в снежных выбоинах, образовавшихся от тяжелых копыт проходящих тут запряженных в сани лошадей.

Но такая прогулка Николая только подбадривала, поскольку раним зимним утром все вокруг искрилось голубоватым веселым радостным сиянием, и белоснежная мгла не казалась такой гнетущей и пустынной. А наоборот, создавала атмосферу сказочной таинственности и великолепия.

Кое-где виднелись одинокие петляющие следы лисиц, оставляя причудливые узоры на пуховой снежной перине. А вблизи Умкиной балки были нарезаны отчетливые отпечатки охотничьих лыж.

Судя по всему, их оставили сегодня утром, поскольку они очень четко отражались на девственно белой снежной глади в лучах зимнего восходящего солнца.