– Можно мне зайти к тебе после работы? – выпалил Бальтазар, хотя изначально намеревался ответить по-другому.
– Эм…
– Нам еще нужно поговорить о Носдорфе, а я все равно планировал заканчивать… в смысле, рабочий день, здесь сегодня мало дел. – Это было не «Мне хочется тебя увидеть и провести с тобой вечер», которое он собирался сказать, однако Бальтазар боялся снова выбить ее из колеи своими желаниями. Недовольный, он глубже опустился на диване. После этого дня, но, прежде всего, после этого разговора короткий рабочий день будет очень кстати.
– К-конечно. – от неуверенности в ее тоне у него на мгновение сжалось горло.
– Хорошо. До вечера, милая.
– Эм, да. Конечно. Д-до скорого!
Завершив вызов, Бальтазар бросил смартфон на подушку рядом с собой и уставился в потолок. Хотелось верить, что она не считала его совершенно неспособным нормально общаться или грубым. Не надо было просто обрывать разговор, но еще одно слово о Борисе – и он бы взорвался.
– Вот черт! – громко вырвалось у него, и в тот же момент дверь в его кабинет распахнулась.
– М-м, а это сегодня определенно самое любезное приветствие из всех, – хохотнув, заявил Филлип. Коллега Бальтазара стоял в дверях и светился, глядя на него.
– Все так плохо? – пробормотал Бальтазар скорее в утвердительной форме, чем в вопросительной, и жестом пригласил друга подойти ближе. В комнате стало заметно светлее, когда Филлип вошел и закрыл за собой дверь. Головы у него не было, зато была кое-как парящая над воротником рубашки лампочка, которая сияла тавматургическим[1] светом. Внутри нее ярким сине-зеленым цветом мерцал маленький блестящий череп, который затмил бы собой любой диско-шар.
Из века в век демон-акефал придумывал что-нибудь новенькое, потому что его настоящее лицо находилось у него на животе.
Обычно он носил вместо черепа резную тыкву, а вскоре после Хеллоуина иногда переключался на рождественские гирлянды, так что лампочка Бальтазара сильно удивила.
– Потрясно, да? – спросил Филлип, явно заметив его взгляд. – Изготовлена по специальному заказу, высвечивает даже тавматургические следы, которые оставили несколько недель назад.
– Настоящий кошмар для твоей спальни.
Филлип, вероятно, изменился в лице, по крайней мере, складки на его рубашке немного сместились, когда он пролепетал:
– О-об этом я совсем не подумал…
– А может, дамы оценят. Уверен, ни в одной другой спальне не высветится столько безобразия. Это правда произведет эффект.
– Пф-ф, у меня есть домработница!
– И как часто она приходит убираться?
– Достаточно часто, если ты понимаешь, о чем я…
Бальтазар закатил глаза, а Филлип нахально усмехнулся.
Демонический друг Бальтазара казался его полной противоположностью, и тем не менее… кроме Моны, никто не был ему так близок.
Демоны-акефалы – это безголовые создания подземного мира, которые упоминались в очень многих мифологиях и относились к восставшим мертвецам. Своего рода нежить, ставшая бесом. Как и почти всех ему подобных, Филлипа тоже когда-то обезглавили, однако в его случае несправедливо. Во всяком случае, так считал Бальтазар. Связанное с этим приключение фактически сделало этих двоих друзьями. Что нехарактерно для невиновного, Филлип решил остаться бесом и после непродолжительного периода адаптации к новой форме существования с невиданным усердием приступил к службе под руководством лорда Баала. Ладно, став душой на небесах или тем более неконтролируемо переродившись, он вряд ли смог бы предаваться своей страсти. А для этого голова ему была не нужна – зато демонические силы весьма кстати, когда полностью отдаешься похоти. В конце концов, это уже стоило ему головы в комплекте с шеей. Хотя, конечно, немного радикально отрубать человеку голову только за то, что он соблазнил жену члена парламента. И учительницу начальной школы, и барменшу из Goldglück, и дочь бургомистра, и любовницу папы римского… и далее по списку.
