– Господи, как хорошо, – сказал он, опускаясь на табурет, купленный на ярмарке, организованной по случаю то ли Дня благодарения, то ли Дня всех святых. Табурет выглядел простым – четыре ножки и сидение, – но почему-то, сидя на нем, Натаниэль ощущал покой, не нужно было никаких медитаций: садишься и проваливаешься в нирвану, а если еще Дженни ставит перед тобой тарелку с прожаренным, с изумительной подливкой, мясом, которое она только что сняла с огня…
– Почему ты называешь это стейками? – спросил он. – Стейки в моем понимании…
– Да, – улыбнулась Дженни, сев рядом, так, что ее нога легко коснулась его колена. – По-твоему, стейк – это полуфабрикат? Я могу прочесть тебе лекцию о том, что такое настоящий стейк.
– Не надо лекций! – воскликнул Натаниэль и, наклонившись, поцеловал Дженни в щеку. – Я вижу перед собой настоящий стейк и намерен его уничтожить. И еще я…
Он на мгновение запнулся, подумав о том, следует ли начать разговор сейчас или лучше подождать, пока ужин закончится и они перейдут в гостиную, где на журнальный столик Дженни поставит чашечки из кофейного сервиза…
– Да? – спросила она, подняв на Натаниэля взгляд, в котором он, если бы умел читать в чужих душах, смог бы уже сейчас разглядеть ответ на еще не заданный вопрос.
– И еще, – пробормотал он, отправляя в рот маленький кусочек мяса, облитого соусом, это тоже было частью ставшего привычным ритуала: первый кусок должен быть маленьким, как и первая ложка, если Дженни готовила суп, – нужно распробовать, прочувствовать аромат, войти в еду, как входишь в сад…
– И еще, – сказал он, нарушая заведенный порядок, – я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. То есть, это мое желание, да, но без твоего оно всего лишь… я хочу сказать, что тут решают двое, а ты еще не знаешь всех обстоятельств и потому не можешь пока сказать точно…
– Я могу сказать совершенно точно, Натаниэль Мечник, – произнесла Дженни, положив вилку и отодвинув тарелку, – что намерена выйти за тебя, даже если ты не закончишь свое предложение, потому что не знаешь, после какого слова поставить точку.
– Обстоятельства…
– Мне надоело зависеть от обстоятельств.
– Ты не понимаешь!
– Я все понимаю. Ты привык к определенному образу жизни и не хочешь вылезать из своей скорлупы. Ты боишься, что я начну наводить свои порядки в твоем…
– Этого я не боюсь! – воскликнул Натаниэль. – Наоборот, я… Подожди, дай мне сказать. Понимаешь, Дженни, обстоятельства таковы, что наш мир… все это: ты, я, Земля, Солнце, звезды, галактики… в общем, все мироздание прямо сейчас, в эту секунду, а может, завтра или через неделю, но очень скоро… обратится в ничто, перестанет существовать в пространстве-времени, и нас не будет, мы исчезнем, именно исчезнем, потому что плотность темной энергии в точности равна критической и…
– Не надо так волноваться, – спокойно сказала Дженни, придвинулась к Натаниэлю и положила голову ему на плечо. – Мы вместе, верно? Я сказала «да», и теперь мы вместе, сколько бы нам ни осталось.
– Резонанс, – пробормотал Натаниэль.
– Что?.. Да, наверно. Съешь стейк и хотя бы сегодня не думай о своих теориях.
– Мир может исчезнуть сейчас…
– Не может, – уверенно сказала Дженни. – Пока мы вместе, ничто никуда не исчезнет. Послушай, Нат, я тебя не понимаю: ты всегда говорил, что невозможно точно определить всякие там астрономические числа, да? Я правильно запомнила? Когда говорят, что до звезды сколько-то световых лет, то на самом деле может быть вдвое больше или меньше. Если мироздание должно исчезнуть, то почему сегодня, а не через тысячу веков? Нам с тобой и одного века хватит, так что ешь мясо и…
