Долго они еще бродили по подземному ходу, проверяли воздушные колодцы, иногда отдыхали, привалившись к каменной кладке спиной. Скоро под ногами у них захлюпало.
– Что это? – вновь забеспокоился Владимир. Он все еще никак не мог привыкнуть к путешествию по подземному ходу шестнадцатого века.
– А-а, это мы подходим к конечному пункту нашего следования. Скоро вода будет почти по колено. Ты рясу-то подоткни, – посоветовал ему Ферапонт, – а то замочишь. Здесь вода проникает из местной речки, уже не лесной, но сделано так хитро, что никаким способом она хода не размоет. Вот, смотри, – он показал куда-то вверх.
Владимир глянул туда, куда показывал его товарищ и удивился еще больше. Над головой у него был бетонный свод, что-то вроде тех «колец», которыми укрепляют колодцы, только гораздо больше.
– Это уже в нашем веке сделано было, – пояснил Ферапонт. – Здесь наверху болотце располагается небольшое, даже и не болотце, а небольшой пруд, заросший тиной. Трава там выше человеческого роста, кусты ивовые, да грязь по колено. Поэтому не каждый сюда сунется искать вход-то в подземный ход. Не бойся, пошли, покажу.
Через какое-то время они вышли наружу. Правда, сперва Ферапонт осторожно высунул голову в отверстие. Потом, убедившись, что за ними никто не наблюдает, вышел сам и помог выбраться из лаза Владимиру.
Солнце уже зашло, и вокруг сгущались сумерки. Над ухом беспрестанно зудели комары, один даже успел пребольно укусить Владимира. «Наверное, изголодался тут без людей», – подумал весело инок, вдыхая полной грудью свежий вечерний воздух. Он оглянулся на лаз. Свод был сделан из огромных валунов. Сразу и нельзя было понять, что это тайный вход в подземелье, а не просто груда камней и кусты полыни и чертополоха.
– Ну, что, брат, надышался? – весело прошептал Ферапонт, – тогда пошли обратно. Нам еще долго возвращаться. А завтра рано встать нужно. Преподобные, наверное, уже приехали, а к утру и у нас будут. Встретить их нужно, как подобает, чтобы, как говорится, комар носу не подточил.
Они стали вновь спускаться в катакомбы…
– А что, много народу-то будет? – спросил Владимир, когда монахи, уже вернувшись в пещеру, вновь сидели на мягком лапнике возле слабо горевшего костерка.
– Да человек семь-восемь, наверное, наберется. Я, правда, не знаю, приедет ли епископ Меркурий… Все-таки возраст у него уж слишком почтенный. Да и натерпелся он в лагерях-то поди немало…
– Ну, возраст, – улыбнулся Владимир, – еще не помеха. Гляди, вот епископ Владимир, казалось бы, тоже восьмидесятилетний старец, а завтра председательствовать будет. И «андреевскую» линию отстоит опять. И будем мы до конца дней своих по скитам и ущельям мыкаться, – снова погрустнел он.
– А что ж ты предлагаешь? На пули или нары кидаться? – возмутился было Ферапонт, но, взглянув в печальные глаза друга, лишь вздохнул, – не время еще, братец, надо погодить, авось разберутся там, на небесах, чья власть должна быть на земле – Бога или Сатаны… – И Ферапонт, продолжая глядеть затуманенным взором на горящие уголья, перекрестился.
Где-то вдали глухо крикнула сова. Монахи вздрогнули и молча уставились друг на друга.
– Не нравится мне все это, – мрачно произнес Владимир, укладываясь поудобнее на лапнике, – да и сон мой давешний теснит душу каким-то стальным кольцом…
– Не паникуй, Владимир, поспи немного, а я подежурю часок, – сказал в ответ Ферапонт, вновь ставя чайник на уголья. – Спать мне сегодня не с руки, скоро уж отправлюсь за преподобными.
