Это было упорядоченное движение космических тел по заданным траекториям, одиночное движение по пересекающимся путям. И ожидание неминуемого столкновения, которое для нас обоих было уже очевидным, стало самым сладостным предвкушением в мире. Моя пуританская сущность забилась в самый дальний и тёмный угол моей души, скомкалась до массы, стремящейся к ничтожно малой, и накрылась, в конце концов, шапкой невидимкой, ожидая своего часа, однако.
Таймер движения Алекса остановился первым, и случилось это в пасмурный, дождливый день.
Подъехав к моему дому, мы сидим в его Порше, никак не решаясь расстаться, и наблюдаем за тем, как дождевые капли монотонно сползают по стеклу, оставляя мокрые зигзаги-следы.
Алекс осторожно спрашивает:
– Могу я тебя попросить кое о чём?
– Ну, смотря о чём…
– Мы можем остаться наедине?
– Ты хочешь, чтобы я пристроила сына и встретилась с тобой без него? А зачем?
Алекс отворачивается, едва заметно улыбнувшись, наверное, думает, что я дура. А моё сознание/воспитание/благоразумие пульсирует в захмелевшей от его близости голове тремя красными прописными буквами «Н.Е.Т.».
Но кто ж станет слушать разум при таких-то обстоятельствах?
Hammock – Then the Quiet Explosion (Oblivion Hymns)
Мы входим в полумрак довольно большого холла со стеклянной стеной. Уже смеркается и остатки только что уснувшего солнца лишь слегка наполняют комнаты светом. Я слышу едва уловимую, незнакомую, но безумно красивую музыку и неосознанно ищу её источник. Заглядываю в комнату, расположенную правее, и вижу рабочий стол, весь уставленный мониторами и гигантскими планшетами, на которых Алекс, очевидно, и рисует свои проекты. На одном из мониторов виден эквалайзер в движении, но равномерное звучание музыки во всех помещениях, включая душ, выдаёт стереосистему, распределённую по всей квартире. На полу разложены профессиональные планшеты, развёрнуты рулоны чертежей.
Его квартира не просто красива, она необыкновенна. Немного мебели в стиле Хай-тек и минимум декоративных предметов расставляют акценты, а подсвеченные изнутри стеклянные панно с причудливыми узорами застывших пузырьков воздуха создают иллюзию движения и дарят ощущение комфорта. Эти панно-перегородки, совершенно разные, но каждая по-своему красивая, служат внутренними стенами, зонирующими одно большое помещение на комнаты.
Космическая музыка, тихая и едва уловимая, именно «живёт» в этой квартире будущего, дополняя её своим релаксирующим фоном. Внешние стены – это полностью окна, закрытые полупрозрачной белой тканью, настолько нежной, что малейшее дуновение ветра поднимает их, как паруса, открывая взору огромную террасу с растениями и бассейном. Мой нос улавливает едва различимый аромат то ли цитруса, то ли ванили – вероятно, это тоже какая-нибудь сверх прогрессивная система поддержки заданного благоухания.
Я заглядываю за перегородку из матового стекла в левой части квартиры и вижу её – спальню. Посередине, не прижавшись ни к какой стене, а прямо в центре комнаты стоит огромная кровать; белоснежная, как в люксе для новобрачных.
В моей голове болтается мысль, что, «пожалуй, не один десяток таких, как я, уже успел здесь побывать», однако с ней спорит другая: «Но ведь пью же я в семейном ресторане из общественных бокалов и ем из общественных тарелок общественными же вилками, так какая к чёрту разница?». Тем более что в этом заведении весьма трепетно следят за чистотой: белоснежное и ровно выглаженное бельё дышит такой свежестью, какой позавидовали бы даже новорожденные дети – его явно меняли сегодня. И скорее всего Алекс делал это не сам.
