Ангел мой, демон мой любимый…
Признайся, ты же не мог долго вытерпеть меня хорошую. Хватало тебя дня на два, на три, максимум. А дальше начиналось: не то сказала, не так оделась, плохо смотришь и смотришься. Сначала я изо всех сил старалась быть ещё лучше, занималась самокопанием, задавая себе бессмысленные вопросы: «Что я сделала не так?» и «Почему он снова недоволен?». А потом начинала злиться. Что-то там внутри меня настолько было несогласно с несправедливостью по отношению ко мне, что превращало меня в настоящую стерву, бестию, колкую и язвительную. Затем мне становилось на тебя как-то болезненно всё равно, и плевать я хотела на твои придирки. Я говорила, что думала, называя вещи своими именами, я делала, что хотела, и вела себя с тобой не только естественно, но вообще развязно и даже нагло, совсем не заботясь о том, что могу обидеть или разозлить. И о чудо. Отношение твоё резко менялось. Я видела угасший, уже было, огонёк в твоих глазах. Ты хватал меня резко, жадно впиваясь губами в мои, ты брал меня грубо, дерзко, но с таким желанием, с такой страстью, как будто до меня у тебя не было ни одной женщины. После чего укутывал меня такой нежностью, словно я была не чертом с тобой, выматывающим твои нервы, а ангелом во плоти.
И однажды я поняла, что не любишь ты хороших девочек, с которыми тебе становится элементарно скучно, что не нужно с тебя сдувать мне пылинки, страдая из-за того, что ты этого совсем не ценишь, а просто нужно жить в своё удовольствие, доставляя этим удовольствие тебе.
Ты бросалась на меня со свирепостью дикой пантеры, впиваясь когтями в мою кожу и сердце.
Все видели тебя пушистой ласковой кошечкой, воспитанной леди, умеющий держать спину и голос ровно. Со мной ты срывалась на крик, а из твоих глаз сыпались молнии. В тебе ненависти было ровно столько, сколько и любви. Ты ненавидела меня и не скрывала этого. Ты ненавидела себя, нас, за то, что так сильно любишь. Ты не привыкла подчиняться, а мне подчиняться тебе приходилось. Я не ломал тебя специально, не ставил душу твою на колени. Ты сама ломала свою гордыню и боролось со спесью, а я просто твёрдо гнул свою линию, прекрасно понимая, что поддавшись тебе хоть раз, сразу же попаду в твои сети, и вряд ли ты будешь уважать меня за это. Я поступал с тобой так, как поступают с ребёнком – направлял, учил, вёл за собой. И ты шла, хоть и не всегда легко давались тебе эти шаги. Временами мне хотелось просто тебя любить, зацеловывая твою непокорную макушку и израненное, в большинстве своём, тобой же, сердце. Но я знал, долго так с тобой нельзя, ибо одни сплошные пряники – это не для таких диких, как ты. Ты злилась на меня, пробовала на прочность, ломая свои острые коготки об меня, но, в глубине души, признавала, что я прав. И однажды ты поняла, что как бы горячо я тебя ни любил, никогда не допущу того, чтобы ты управляла мной. Ты бы просто перестала меня уважать и любить, как более слабого. А тебе нужна была моя сила, ты нуждалась в ней, как в море нуждается корабль.
Сила – твоя стихия. И ты искала её во всех, а нашла, наконец, во мне.
Я никогда не скажу тебе, что ты для меня значишь.
Ты не услышишь ни горячих признаний, ни красивых, изысканных слов о любви. Не потому, что мне нечего сказать тебе. Напротив, в моем сердце лежат и пылятся целые тома невысказанных слов для тебя. Но знаешь, там им и место. Просто какой в них смысл, если тебе они не нужны? Тебе нужны моё тело, мои эмоции даже, но не чувства. Тебе не нужна я. Я, когда мне плохо, холодно и темно. Такая тебя не устраивает. Ты её игнорируешь. Ждёшь, пока она пройдёт и на её место придёт другая я, та, что ничего не требует, никогда не плачет и всегда на позитиве. Эту ты с удовольствием принимаешь, раскрываешь ей объятия.
