Отец вдруг перевел взгляд куда-то мне за спину и вроде бы даже приподнял брови.
– Здравствуйте, – услышала я голос Алёны, и поняла, что именно на неё папа переключил внимание. Сама успела о ней забыть, увидев отца в этих нелепых бинтах и торчащих трубках.
– Алёна согласилась меня подвезти в больницу, папа, – пояснила, увидев его удивленный взгляд.
– Простите, я уже ухожу, – вдруг смутилась та и попятилась к выходу. – Искала Вас по поводу документов на новые разработки и узнав, что вы в больнице... – она осеклась, и перевела взгляд на меня. – Хотела убедиться, что с Вами всё в порядке, мне пора, – добавила она и, повернувшись, выскочила из палаты.
Я кинулась за ней, но попытки ее остановить не увенчались успехом. Она объяснила, что ей срочно нужно ехать по делам, но в глазах отчётливо читался испуг. Алёна спешно попрощалась и, сунув мне свою визитку, направилась по коридору к выходу из здания.
Я её понимала. Если честно, сама с трудом удержалась на ногах, увидев отца – на нем места живого не было. И сейчас, вернувшись в палату, разглядывая его, всё больше ужасалась. Кровоподтеки, гематомы, заплывший глаз, руки перебинтованы, голова тоже, и это только то, что я видела. Зрелище точно не для слабонервных, а как выяснилось, Алёна – впечатлительная барышня.
– Кто это сделал, папа? – задала я вопрос, который мучил меня всё это время. Хотя ответ был, конечно, на поверхности. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы вычислить круг подозреваемых. – Левицкий?
Взгляд отца стал мрачнее и он хмуро кивнул:
– Ты сообщила, что собираешься поговорить с ним. Не связывайся с ним, дочка. Если я правильно понял тех, кто напал на меня, заказчик – именно он, – отец зажмурился, видимо, от приступа боли, а я кинулась к нему с испуганными глазами, но он меня остановил: – Я в норме. Эль, – сосредоточил он вновь на мне свой взгляд. – Пообещай мне, что не пойдешь к нему.
Да уж. Я бы и рада пообещать, но уже побывала у этого мерзавца. Расстраивать отца ещё больше не стала, однако попыталась найти выход из сложившейся ситуации:
– Ты можешь дать показания против него. Уверена, эта информация пригодится в суде: выйдешь отсюда и сообщишь подробности. Или можно вызвать сюда представителей закона! Да я сама могу обо всём рассказать! Прямо сейчас пойду в полицию, папа!
– Нет! – прервал отец мой порыв. – Никакой полиции! Ты подвергаешь свою жизнь риску. Не вздумай говорить кому-либо об этом инциденте! Я уже сообщил, что напали неизвестные – пьяные, и кто, сказал, понятия не имею. Я в самом деле их не видел ранее, только слышал, о чем они говорят и недвусмысленные угрозы в мой... – отец словно запнулся, но продолжил сглотнув: – И в твой адрес, Эль.
– Но папа! Ты говорил, что нашёл на него что-то! Что?
– Забудь. Он опасен, дочка! По-настоящему.
– Тебе грозит тюрьма!
– И это лучший из вариантов! Они выдвинули свои условия. Я соглашусь.
– Какие условия, папа? – сердце отчаянно билось в груди, внутри всё сковало от тяжелого предчувствия. Я не могла поверить, что отец так просто позволит этому негодяю избежать наказания.
– Они сказали, что дадут о себе знать... Они придут, Эль...
– Тем более надо идти в полицию!
– Я сказал – нет. Уезжай. Не ходи в суд, Эль. Уезжай, забудь про документы, про то, что ты это слышала и что-то знаешь! Я разберусь. Уезжай отсюда, Эль... – начал твердил отец, зная, что уезжать мне просто некуда и перешёл уже на крик: – Уезжай подальше! Не смей! Я не позволю! Ты не можешь... Эль... ты не сделаешь это... Уезжай... – крик сменился бессвязной речью и отрывками фраз, а один из многочисленных датчиков принялся издавать пронизывающие мерзкие сигналы.
