С другой стороны бухты показалась луна – огромная, ярко-желтая и тяжелая. В унисон с ней с океана донеслось кваканье.
Лунный свет, падающий на снег и лед, не сравнится с дневным, но спасибо и на этом. При луне мое зрение становилось острее – в холодных водах я увидел людей, которые, словно лягушки, выплывали на поверхность и снова ныряли обратно в медленном водном танце. Мужчины и женщины – все как лягушки. Среди них мне даже привиделась моя хозяйка – она будто извивалась и квакала в бухте вместе с остальными.
Но уже очень скоро все переменилось. Я все еще был измотан после ночи, но в свете этой янтарно-желтой луны чувствовал себя странно.
– Бедный ликантроп, – до меня донесся шепот фигуры в шелках, – все его мечты привели к этому – к смерти в одиночестве на далекой скале.
Если захочу – буду мечтать снова. А смерть – это мой личный выбор.
Я не уверен, действительно ли произнес это вслух.
Мои чувства обострились в свете луны – я слышал не только рев океана, но и каждый подъем, и спуск волны, всплески людей-лягушек, шепот утопленников в бухте, скрип зеленых обломков на дне океана.
Обоняние тоже обострилось. Мужчина, предлагавший мне алюминиевую обшивку, был человеком, а в жилах толстяка текла иная кровь.
А фигура в шелках…
Запах ее духов я почувствовал еще до превращения. Теперь же я учуял что-то еще, не такое пьянящее, – запах разложения, гниющего мяса, гниющей плоти.
Шелковая ткань развевалась. Фигура двигалась ко мне, держа в руках нож.
– Мадам Изекиль? – Мой голос звучал шероховато и грубо. Скоро я совсем не смогу говорить. Я не понимал, что происходит, но луна поднималась все выше и выше, теряя свой янтарно-желтый цвет и заполняя мой разум бледным светом.
– Мадам Изекиль?
– Ты заслуживаешь смерти, – сухо произнесла она низким голосом. – Хотя бы за то, что ты сделал с моими картами. Они были очень старыми.
– Я не умру, – ответил я. – «Даже тот, кто сердцем чист и молитвы в ночи твердит». Помните?
– Чушь, – возразила она. – Знаешь самый старый способ снять проклятие с ликантропа?
– Нет.
Костер разгорелся сильнее, пылая зеленью мира над морем, зеленью водорослей и зеленью медленно плывущей травы. Пылая изумрудным цветом.
– Нужно просто дождаться, пока он снова обернется человеком и до следующего перевоплощения останется целый месяц, а затем взять жертвенный нож и убить его. Вот и все.
Я повернулся, чтобы бежать, но за моей спиной оказался бармен. Он схватил меня за руки и вывернул запястья за спину. В лунном свете сверкнуло бледное серебро ножа. Мадам Изекиль улыбнулась и полоснула мне по горлу.
Кровь забила фонтаном и начала течь из раны. Затем этот поток уменьшился и наконец совсем прекратился…
…В висках стучало, затылок сдавило. Вода вздымается. Затем другой кадр – лай, грохот, другой кадр – красная стена надвигается на меня из темноты ночи
…я ощущал вкус звезд, растворенных в морской воде, – пенящихся, далеких и соленых
…мои пальцы кололи булавки, кожу хлестали языки пламени, глаза приняли темно-желтый оттенок, словно топазы, я чувствовал эту ночь.
Мое дыхание паром клубилось в ледяном воздухе. Я невольно зарычал. Передними лапами я ощутил снег. Я отстранился, напрягся и бросился на нее. Меня окутал запах гниения, висящий в воздухе. В прыжке я будто бы остановился, и что-то лопнуло, как мыльный пузырь…
Я был глубоко-глубоко в море, стоя всеми четырьмя лапами на покрытом слизью каменном полу у входа в какую-то крепость, построенную из огромных грубо обработанных камней. Камни источали бледный, мерцающий в темноте свет, напоминающий призрачное свечение стрелок часов.
