Пока он бочком пробирался вдоль стены в сторону дверного проема с занавеской из бусин, все едоки провожали его взглядами. Мор попытался широко улыбнуться.
– Почему демон скалит свои зубы, о муж моей жизни? – спросила хозяйка.
– Должно быть, он изрядно голоден, о луна моей страсти. Положи ему побольше рыбы!
Тогда предок проворчал:
– Это мои харчи, несносный плод чресл моих. Чума на тот мир, где не в почете седины!
Стоит упомянуть, что, хотя все эти фразы входили в уши Мора произнесенными на клатчском, со всеми витиеватостями и изысканными дифтонгами языка столь древнего и сложного, что еще до того, как остальные народы мира начали колошматить друг друга по голове булыжниками, в нем уже насчитывалось пятнадцать слов, означающих «наемное убийство», мозг Мора воспринимал их так же ясно, как если бы они были сказаны на его родном языке.
– Никакой я не демон! Я человек! – выкрикнул он – и осекся, потому что заговорил на безупречном клатчском.
– Ты грабитель? – спросил отец семейства. – Убийца? Коли просочился в наш дом таким манером, уж не сборщик ли ты налогов? – Скользнув под стол, его рука вынырнула оттуда с мясницким тесаком, заточенным до тонкости бумажного листа. Хозяйка вскрикнула и обронила тарелку, а затем сгребла в охапку своих младшеньких.
Наблюдая за тем, как лезвие рассекает воздух, Мор решил не оказывать сопротивления.
– Я явился к вам с приветом из самых дальних кругов ада! – наудачу ляпнул он.
Произошла разительная перемена. Тесак опустился, а все семейство благодушно заулыбалось.
– Визиты демонов приносят большую удачу, – улыбнулся отец. – Чего изволишь, о мерзейший плод чресл Оффлера?
– Прошу прощения? – переспросил Мор.
– Демон дарует благословение и удачу тому, кто его привечает, – объяснил хозяин. – Чем мы можем быть полезны, о нечистый песий дух преисподней?
– Ну, есть мне не хочется, – сказал Мор, – но если вы подскажете, где раздобыть резвого скакуна, то я попаду в Сто Лат до захода солнца.
Просияв, хозяин дома согнулся в поклоне.
– Есть одно местечко, о смердящее извержение кишечника; изволь следовать за мной.
Мор поспешил за своим благодетелем. Предок критически посмотрел им вслед, не переставая ритмично работать челюстями.
– И вот это здесь называется демоном? – проворчал он. – Да поразит Оффлер гнилью эти мокрые земли – даже демоны здесь третьесортные, не то что у нас на родине.
Хозяйка дома водрузила маленькую плошку риса на сложенные ладони средней пары рук статуи Оффлера (к утру рис будет съеден) и отошла в сторону.
– Супруг говорил, будто месяц назад в «Садах Карри» обслуживал некое создание, которого там на самом деле не было, – сказала она. – Он был очень впечатлен.
Через десять минут отец семейства вернулся и в торжественной тишине высыпал на стол небольшую горку золотых монет. Достаточно, чтобы выкупить значительную часть города.
– У него таких целый кисет, – сказал он.
Какое-то время все семейство не сводило глаз с денег. А потом жена вздохнула.
– Богатство до добра не доводит, – проговорила она. – Что будем с ним делать?
– Вернемся в Клатч, – решительно объявил муж, – чтобы наши дети смогли вырасти в нормальной стране, верной славным традициям нашего древнего народа, где мужчины не гнут спины, работая официантами у злобных господ, а высоко несут голову. Выезжаем прямо сейчас, о благовонный цветок финиковой пальмы.
– Отчего такая спешка, о трудолюбивый сын пустыни?
