Морально-боевое состояние российских войск Западного фронта в 1917 году - страница 6

. У минского губернатора военные власти требовали для строительства подъездов к мосту через Березину в Бобруйске 400 рабочих и 200 подвод сроком на четыре недели. В Новогрудском уезде, по сообщению уездного исправника минскому губернатору, «оставшееся население не занятой неприятелем части уезда было почти все занято исключительно работами по укреплению позиций»[34]. Таким положение было повсеместно в прифронтовой полосе.

Тягостное впечатление на солдат действующей армии производили двигавшиеся на восток из мест военных действий – Польши, Литвы и Западной Беларуси – огромные массы беженцев, переполняя города и местечки не оккупированной части Беларуси. К осени 1915 г. только на территории Минской губернии скопилось до 120 тысяч беженцев[35], в Гомеле и окрестностях – около 300 тысяч, в Витебске – более 90 тысяч[36]. Не имевшие средств к существованию беженцы являлись тяжелым бременем для местных жителей. Военные и гражданские власти, чтобы облегчить участь несчастных людей, предотвратить распространение эпидемических заболеваний, делали попытки эвакуировать беженцев в более благополучные восточные губернии. Однако из-за разрухи на транспорте и отсутствия необходимых средств это не всегда удавалось.

Население не оккупированной части Беларуси, испытывая также все тяготы войны, делилось с беженцами съестными припасами, фуражом, одеждой и обувью, предоставляло кров. «Самое участливое, гуманное отношение к беженцам» жителей Минской, Витебской, Смоленской и Псковской губерний отмечала в своих сводках военная цензура[37]. Однако оказать помощь всем было невозможно. Свыше 35 тысяч беженцев находились под открытым небом в лесах и на полях в районе железнодорожных станций Койданово, Столбцы и Городея, от 20 до 40 тысяч человек находились в имении Хмельники около Бобруйска, до 64 тысяч – в районе Речицы, в других местах. В условиях голода, холода, антисанитарии, отсутствия медицинской помощи беженцы ежедневно десятками умирали. Кроме того, таборы и обозы беженцев часто подвергались артиллерийским обстрелам и бомбежкам авиации противника, несли потери.

Характерно, что до конца 1915 г., как свидетельствуют сводки армий и фронта о настроении войск, составленные по данным военной цензуры, в войсках не замечалось упадка морального духа солдат в связи с неудачами в боях и отступлением. Последнее, как правило, командованием объяснялось стратегической необходимостью. Стабилизация фронта, появившаяся возможность для отдыха, поступление в части и соединения новых хорошо экипированных пополнений, активный подвоз снарядов и оружия вызвали в войсках фронта, по словам тех же сводок, «бодрое настроение», «веру в победу» над врагом. Несколько пониженное от усталости, тягот и лишений фронтовой службы настроение наблюдалось у солдат старших возрастов[38]. Отмечались отдельные жалобы на недостаток теплой одежды и сапог, чаще – на недостаток фуража.

Удручающее влияние на моральное состояние солдат Западного фронта оказывало бедственное положение беженцев. Как сообщали военные цензоры в сводке за октябрь, в частях войск было замечено, что «стихийная волна беженцев производила на войска огромное и тягостное впечатление». Положение еще больше усугублялось доходившими до солдат сообщениями из писем от родных о вызванных «наплывом беженцев во внутренние губернии империи, дороговизне жизни и повышенной заболеваемости местного населения».