– У нее были две легкие ссадины, которые я залепил пластырем. Она сама по неосторожности упала и поранилась.
– Зачем же она солгала?
– Чтобы попасть в клинику и остаться наедине с врачом. Фрида призналась мне, что она наркоманка, и слезно просила дать ей лекарства. Видели бы вы, как она плакала! Но я был неприступен и сказал, что мы такими вещами не занимаемся, и дал адрес наркологической клиники, – гордо ответил Дмитрий Дмитриевич, отстоявший свою честь и честь клиники. – Правда, она написала записку доктору, который встретил ее в холле, то есть вам, но я не знал о ее содержании. Не имею привычки читать чужие письма и записки.
– Мне она не показалась наркоманкой, – произнес Венсан.
– Мне, если честно, тоже, но она была так убедительна, – отметил Дмитрий Дмитриевич.
– Она умеет быть убедительной, – согласился Венсан.
– Фрида была возбуждена, говорила, что у нее плохо с сердцем. Я посмотрел пульс, измерил давление – все было в пределах нормы, не считая легкой тахикардии от беспокойства. Я сделал ей еще кардиотропный укол, скорее для ее успокоения, чем для какого-то лечения, и общеукрепляющий укол и посоветовал обратиться в наркологический центр. Я ведь все сделал правильно, шеф? Наркотиков я ей не дал, да и вас по такому пустячному поводу беспокоить не стал. Она ведь не буянила, поплакала и мирно ушла.
Венсану казалось, еще немного, и от линз, которые упорно протирал Дмитрий Дмитриевич, возгорится пламя. Так сказать, он добудет огонь новоизобретенным способом – от очков.
– Успокойтесь, Дмитрий Дмитриевич. Вы, конечно, расстроили меня, но не своими действиями, а еще одним подтверждением того, что Фрида не совсем порядочная женщина.
– Вас это трогает? – наконец-то поднял глаза Дмитрий.
– Как ни странно для меня самого – трогает, – ответил Венсан, – вы ведь потом принесли мне записку от нее…
– Я подумал, что, возможно, она захочет взяться за ум и завязать с наркотиками, а такой порядочный человек, как вы, поможет ей в этом… слишком уж красивая женщина пропадает…
– Вам звонят, шеф, – сообщила Ольга по связи, прервав их разговор.
– Меня нет, – быстро ответил Венсан.
– Это Галина Анатольевна.
– Соедини, – обреченно вздохнул Венсан.
– Венсан, здравствуй, – раздался приятный голос Галины, а Дмитрий Дмитриевич, воспользовавшись ситуацией, тихо выскользнул из кабинета начальника.
– Здравствуй, Галчонок. Я виноват перед тобой, обещал прийти на ужин и не появился.
– Ничего страшного, я привыкла. Ты же занятой человек. Наверное, задержали на работе? – спросила Галина.
– Наверное… то есть так оно и было, – спохватившись, ответил Венсан, чувствуя себя весьма мерзко.
Он обманывал любимую женщину, любившую его, с которой он был близок несколько лет. А что он еще мог ей сказать? Что поехал на свидание к даме, которую видел первый раз в жизни, провел с ней лучшие полдня в жизни и безропотно пошел с ней на квартиру с недвусмысленными намерениями? Он не хотел, чтобы Галина опять начала рыдать в трубку.
– Я приглашаю тебя на выставку молодых художников и ужин в ресторане. Надеюсь, сегодня ты мне не откажешь? – прощебетала она.
– Конечно, дорогая.
– Тогда я жду тебя в шесть вечера у Дома художников, а сейчас у меня есть одно неотложное дело.
– Я буду, – пообещал Венсан, положил трубку, забыв попрощаться, и тупо уставился на фотографию какой-то супермодели в бикини на календаре, висящем у него на стене.
