Насколько проще могла бы стать моя жизнь, если бы я находил в себе силы отвечать улыбкой на все мелкие неприятности? Этого я никогда не узнаю.
Погода ровно такая, какая и должна быть погода в конце ноября. Пограничное время между золотой и белой темами окружающего мира, когда планета из последних сил пытается прожевать опавшие листья и замести любые следы давно ушедшего лета, полностью наплевав на свой внешний вид. Моё нелюбимое время года, когда в осенней куртке уже холодно, а в зимней – ещё жарко, когда неуютно становится от одного взгляда из окна и безграничная власть оказывается в руках серого цвета.
Ноябрь – для грустных.
Навигатор очень скоро приводит меня к цели: улица Благодатная, дом 28. На стенах здания нет свободного от рекламы и граффити места, пахнет там сырым картоном, свежей мочой и несвежим перегаром, а признаки жизни выказывают только старые жирные крысы, которые не стесняются бегать прямо под моими ногами. Неоновая вывеска над входом гласит: «Галицкая: маникюр, педикюр, гадание на таро». У буквы «ю» в слове «педикюр» горит только правая часть, отчего вывеска обретает и иные смыслы. Деревянная дверь приоткрыта: вряд ли кто-то попытается зайти туда просто так, не говоря уже о том, чтобы проникнуть в это место силой.
Вокруг нет ни одного человека, по крайней мере живого. Я сверяюсь с адресом, указанном на сайте: улица Благодатная, дом 28. Я пришёл туда. Правда, благодатное у этой улицы только название. Но не буду судить книгу по обложке.
Другой мир, тот, из которого я явился, зовёт меня обратно, но я твёрдо решил, что сделаю это сегодня или не сделаю уже никогда, и поэтому, перепрыгнув три ступеньки разом и задержав дыхание, шагаю внутрь. Дверь за мной с грохотом захлопывается.
В салоне маникюра и педикюра оказывается даже холоднее, чем на улице, и темно, как во время сумерек в лесу. В дальнем конце коридора находится единственное окно, также исписанное деятелями древнейшего из искусств, из-за чего по стенам прыгают игривые узоры и глаза очень скоро устают.
В воздухе витает едва уловимый запах ладана и табака. Как будто пожилой проповедник только что вернулся с перекура и наклонился поближе, чтобы услышать обо всех моих грехах.
– Вам нужно особое приглашение?
От неожиданности я подпрыгиваю: единственная комната, в которую этот коридор ведёт, оказывается открытой, из дверного проёма торчит голова молодой женщины, окутанная апельсиновым дымом.
Я ничего не отвечаю и подхожу поближе: Анна Викторовна Галицкая в жизни ничем не отличается от своей фотографии с ведьминского маркетплейса. Чёрные волосы собраны в тугой пучок на затылке, на ногах блестят красные туфли на огромном каблуке, верхние пуговицы белого халата расстегнуты и показывают примостившийся на груди кулон: залитое эпоксидной смолой тело крохотной жабы на фоне рубашки изумрудного цвета.
– Можно? – я киваю в сторону комнаты, откуда исходит соблазнительное тепло.
– Никита? – звучание моего имени в этот раз не вызывает у неё никакой реакции.
Вопрос, на самом деле, не из категории умных. Кто ещё мог зайти в это место, если не я?
– Он самый – я Вам зво…
– Тогда проходите, Никита, – она шагает в оранжевое.
По телефону её голос казался мне гораздо приятнее. Стоит признать, и вся эта идея тогда казалась мне гораздо адекватнее. Но мир изменчив.
Я резко выдыхаю и следую за ней. На пороге мне будто приходится преодолеть невидимую стену: или чёрная магия не хочет пускать меня к себе, или серый реальный мир не хочет меня отпускать – воздух в этом месте словно заменили на более плотное вещество. На секунду уши закладывает, глаза теряют фокус, нос перестаёт выполнять свою основную функцию – тогда же я жалею о своём решении перед этим выдохнуть весь остававшийся в лёгких кислород. Но секунда проходит.
