Одна из книг Григория Валентинова была посвящена морю Хард. Она рассказывала историю поселения, которое поднимавшаяся вода затопила. Не документальная хроника реального места, но синтез многих и многих деревень и сёл. Всё там было грустно и символично. Одни жители цеплялись за прошлое, другие азартно форсировали будущее. А безостановочный поток равнодушно менял одну эпоху на другую, превращал сушу в дно, землю – в море Хард. «Великий поток» книга называется.
– Да, я был ребёнком, подростком, когда началось затопление. Но плохо помню жизнь до неё – ведь я жил не у реки. Но потом она подступила к нам. И стало морем – морем Хард. – медленно изрекал он мне, оперши обе руки на стоячую трость.
Он говорил как радио, как участник подкаста – мало обращая на меня внимание, на слушателя. Хотя и понимал мою реакцию. Ему будто хватало и периферийного зрения, чтобы видеть меня насквозь. Реакция не такая мгновенная, живая, как у молодёжи или человека средних лет. Я, признаться, не так часто со общаюсь с настолько глубокими стариками. И куда реже с писателями. Он просто говорит или уже что-то сочиняет, пробуя собирать слова при тебе во фразы?
– У вас такой странный говор. Я плохо вижу. Но мне кажется и ваш внешний вид тоже достаточно необычный для этих мест, и даже для бывающих здесь паломников. – он резко переключился на меня.
Я рассказал ему про себя – откуда родом, про семью, про своё дело и желание добраться до плотины, про Распутина и своё родство с ним. На удивление больше всего его заинтересовала часть моего рассказа про новую социальную сеть – Нестру.
– Да, люди всегда хотели общаться друг с другом, но всегда этого боялись. Самый главный страх диалога – что ты никому не нужен, никому не интересен. Интернет помог, там можно общаться круглые сутки, там есть беседы на любой вкус. Социальная интеракция стала новым богом. Но это в вашем большом мире, у нас пока здесь прежний мир – наш бог это торговля, шопинг. Потребительство. Потребляство, как его окрестили в презренной манере.
Как так, спрашиваю, это ж Обезбольск, столица русского православия, а вы тут про шопинг.
– Да они знают, что я атеист, что смеюсь над их ветхозаветными сказками. И новозаветными тоже. Всё это не скрываю. Всё написано много раз. Помоложе был – и драки затевал, настолько яростно спорил. Сейчас-то кто старика колотить будет. А я-то ещё могу палкой огреть, – засмеялся он, сжимая трость. – Видишь ли, люди сами выдумывают себе богов. Не так выдумывают – как мы книги, долго, детально, сознательно. А так – как дети выдумывают свои страхи. Они перерастают из одних в другие. Православный бог – старый, он скучный. Но он хороший, он полезный, он учит людей уважать друг друга, не обижать без надобности, он пытается немного усмирить звериное нутро, которое нам в довесок к мозгу идёт. Но делает это через страх смерти. То есть тоже через звериное по большому счету. Ещё был красный бог – очень недолго, он отрицал любую метафизику, но при этом требовал всю жизнь посвящать абсурдным ритуалам в свою честь. И брал налог твоим телом, твоим же мясом. У него тоже были хорошие черты, но… это был злой бог, лукавый, он прятался за лицами реальных вождей, ломал старое, а новое не успевал возводить, поэтому люди не успевали за ним. Разрушали они куда быстрей, чем сами успевали созидать что-то взамен… Это был бог войны, хотя сам говорил, что он бог будущего, бог прогресса.
