– Ну, вот, Сандерберг, а ты мне говорил, что ничего об этом новом парне не знаешь! Мне же многое о нем рассказал, о человеке, которого раз видел в своей жизни, ты мне предоставил очень много интересной информации! После такого интересного рассказа мне даже захотелось с ним встретиться и познакомиться с этим твоим задохликом!
– Не поздновато ли, мэм?!
– Да, может быть, и немного поздно?! – Ивонн повернулась к Омару Эль-Нассару, все еще продолжающего сидеть за столом, так как спать ему не хотелось – Омар, как ты посмотришь на то, если ко мне тут приведут одного молодого солдата, с ним хочу познакомиться!
– Ивонн, если этот разговор с солдатом тебе так нужен, то, давай, зови его ко мне в палатку! Мы оба с ним познакомимся и, конечно, поговорим об его солдатской службе! – Произнес Эль-Нассар, с улыбкой посмотрев на свою неугомонную магиню Ивонн де ля Рунж.
– Лейтенант, не был бы ты столь любезен, сходить за этим своим пареньком-добровольцем?! – Ивонн тут же обратилась с просьбой, более похожий на приказ, к Сандербергу.
Пожав недоуменно плечами и, ничего больше не сказав магине в ответ, Сандерберг собрался покинуть палатку Повелителя и отправиться в казарму своего полуэскадрона, расположенную у Западных ворот лагеря. В тот момент его головной мозг был попросту перегружен мыслями о завтрашнем дне. Его полуэскадрону предстояло наладить охрану во время движения обеих походных колонн, покидающих лагерь. Так что младший лейтенант Сандерберг не заметил того, как магиня Ивонн де ля Рунж своим перстами его перекрестила и, словно невзначай, левой рукой коснулась его правого плеча.
В ожидании возвращения Сандерберга вместе с солдатом, Эль-Нассар решил немного поработать с топографической картой, еще раз пройтись по маршрутам, которыми каждая из колонн будет передвигаться к местам строительства новых лагерей. Но прежде чем он сел за свой рабочий стол, ему пришлось подождать, пока Ивонн де ля Рунж его не освободит. Магиня на его столе расставила и зажгла четыре свечи, расставленные аккуратным ромбом. Кончиками пальцев обеих рук она пробежалась по его поверхности и только, проделав эту свою работу, она Эль-Нассару разрешила расположиться за столом, чтобы на нем поработать.
– Омар, давай, договоримся, что ты этих свечей своими руками ты не будешь касаться или трогать! Ни в коем случае своими руками не поправляй язычки пламени этих свечей и не переставляй их с места на место! – Попросила Ивонн де ля Рунж. – Эти свечи я поставила на столе, только ради твоей безопасности!
– Как скажешь, дорогая! – Машинально ответил Эль-Нассар, он уже погрузился в работу с этой топографической картой.
Омар, продолжая работать с топографической картой, даже и не заметил, как вдруг изменилось лицо его придворной магини после того, как он машинально произнес слово «дорогая»! Ивонн неподвижной каменной статуей замерла за его спиной. С понятным ей волнением и со слезами в глазах, она наблюдала за тем, как этот мужчина, рядом с которым она провела вот уже два года, наконец-то, ее назвал «дорогой»! Тем временем Омар Эль-Нассар, расставляя точки грифелем карандаша, на карте помечал маршрут следования обеих походных колонн.
Не раз и не два раза в жизни Ивонн знакомые и незнакомые мужчины к ней обращались этим, казалось бы, совершенно нейтральным словом «дорогая». Но только что в голосе Омара Эль-Нассара прозвучала глубокая мужская уверенность в том, что она всегда будет рядом с ним! Это понимание до глубины души потрясло Ивонн де ля Рунж, так как ей самой этого тоже очень хотелось! Но магине так и не удалось в полной мере насладиться своими вдруг проснувшимися чувствами, как за опущенным пологом палатки послышался зычный голос младшего лейтенанта Сандерберга:
