Точнее сказать, удивлена была только мать. Отец же был горд и с радостью сбежал бы следом за дочкой, да у него духу не хватило. Куда больше он удивился, а точнее расстроился, когда через пару недель вырвавшаяся на столь желанную свободу Селена вернулась в их тюрьму к строгому надзирателю. Зато строгий надзиратель в лице матери этому совсем не удивился. Он же воспитал хорошую девочку. Ну а то, что она, наслушалась телевизионных бредней и решила начать самостоятельную жизнь, легко исправить трудотерапией и жесткой дисциплиной. О том, что дочь сбежала из дома, потому что она ее не поддержала в трудную минуту и даже осудила, мать Селены не думала. Проще было переложить ответственность на телевизор.
Проклятый телевизор отправится на помойку вместе с личными границами и мечтами Селены, а мать снова получила послушную девочку, которая по сотни раз на дню отчитывалась о том, где она и с кем. Отец же каждый день винил себя в том, что не дал дочери побольше денег после того, как она рассказала ему обо всем случившемся. Как винил себя и в том, что не наказал мерзкого одноклассника Якоба, обманувшего его любимую девочку сладкими речами и добившегося своего, а после тут же бросившего Селену и ославившего ее как девушку с дурной репутацией. Побоялся он не столько его отца мэра, столько своей жены. А если бы он был чуточку смелее, то вернувшаяся после праздничной вечеринки в слезах дочь не получила бы наутро пощечину от «вырастившей неблагодарную тварь» матери, которая ругала Селену за то, что она еще и противилась Якобу. Ведь она полагалась ему по праву, как будущему мужу, а из-за дури Селены им теперь не породниться с таким семейством. Если бы мужчина был смелее, то не только бы дал дочери денег и сказал, в какой город отправиться, но и уехал бы вместе с ней, чтобы в дальнейшем защищать свою наивную девочку от таких вот Якобов. Но он не защитил дочь ни в первый раз, ни во второй. Зато сделал это в третий.
Селена, так неожиданно покинувшая родной дом и привычную жизнь, очень сильно переживала о том, как же отреагируют на такие перемены в жизни ее родители. А точнее она нервничала из-за того, как отреагирует ее мама. Несколько дней девушка откладывала беседу и все поражалась тому, что мать не атакует ее бесчисленным количеством сообщений с претензиями. Когда Селена все же позвонила матери, то поразилась ещё больше, потому что та поздравила ее с переводом в новый институт на желанную специальность, хоть и сквозь зубы, и попросила звонить почаще.
Селена не догадалась, что огромную роль в таком удивительном и несвойственной ей поведении матери впервые в жизни сыграл ее отец. Отец, впервые вставший на сторону дочери. Отец, стоящий рядом с говорящей по телефону матерью Селены и держащий в руках драгоценную хрустальную вазу, которая была для женщины куда дороже и дочки, и мужа. Отец, пообещавший разбить эту чертову вазу на сотни осколков, если в адрес его дочери полетит хотя бы одна претензия.
Ваза была очень ценной, доставшейся еще от прабабки, потому поток претензий, нецензурной брани и даже смартфон (который почему не мог дозвониться до дочери и даже отправить ей сообщения целых три дня, конечно же не по вине заблокировавшего его папы Селены) полетели в лицо мужчине уже после того, как был закончен телефонный разговор.
Будущая стратера была уверена, что такое доброе поведение ее матери – результат вмешательства кустодиамов, а точнее Гадриэля, за что была ему благодарна. Она знала, что не без вмешательства Гадриэля был досрочно погашен и ее траур по Киру и была благодарна, в отличие от лучшей подруги. Лиза предпочитала выпускать свои эмоции наружу, а не запихивать их куда поглубже, как Селена, и не желала навешивать улыбочку на фасад, за которым скрывались руины.
