Альберт что-то тявкает, рычит.
Сто процентов: смотримся мы под «Криминальную Россию» эпично.
Ту-ту, ту-ту, ту-ту… тынц-тынц-тынц-ты-ынц…
Снова музыка.
Яростно сдуваю волосы, упавшие на лицо, и, придавив пульт пятой точкой, упираю ладони в каменную грудь. Пытаюсь сдвинуть большого Костю с места.
В нос проникает мужской запах… Достаточно недешевая, кстати, туалетная вода и что-то смутное… Из вчера. Наверное, вкус его поцелуя.
– Я все равно выключу, Скальпель, – хрипит он, заводя руки под мои ягодицы, сжимая их и резко приподнимая.
– Ох! – вырывается из меня непроизвольно.
Пальцы тоже инстинктивно сдавливают твердые плечи и ныряют в жесткие волосы на затылке. Костя тут же забывает о пульте и еще раз тискает мою задницу. Уже не по делу, будем честны.
– Как ты меня назвал? – шумно дышу.
– Скальпель… – тихо повторяет.
Есть ощущение, что сдается.
Он резко падает на диван, забирая меня с собой и устраивая на своих бедрах. Тесно обняв их ногами, понимаю, что вчера сидела точно так же и на мне было гораздо меньше одежды.
– Ира выжила лишь чудом, насильник посчитал ее мертвой… – доносится из телевизора.
Альберт возмущенно орет.
– Пиздец, – вздыхает Костя и смотрит на птицу. – Сам в шоке…
– Ты что, с ним разговариваешь?
– Бывает.
– И кто из нас ненормальный?.. – улыбаюсь.
Он выглядывает из-за меня, чтобы посмотреть на экран, и снова округляет глаза.
– А мне нравится, – оправдываюсь. – Нервишки щекочет…
Я близко-близко разглядываю суровые черты лица и пропускаю момент, когда Костя тянется, чтобы меня поцеловать. Сразу делает это по-взрослому.
Я испуганно отдаляюсь. Облизываю нижнюю губу.
– Ты не подумай, – шепчу виновато. – Я не с каждым так… Как вчера…
– Я об этом не думал, Ника.
– Ты мне понравился, – грустно произношу.
Он улыбается. Совсем чуть-чуть. Тоже по-взрослому.
– Не беспокойся, – успокаивает. – Ты мне тоже.
– Ну это я как раз могу понять…
– А то, что я тебе нравлюсь, не можешь? – бурчит он, все еще разминая мои ягодицы.
– С этим сложнее… – честно отвечаю.
Мне хочется поцеловать его самой, поэтому привстаю. Приближаюсь… В первый раз со мной такое.
В дверь неожиданно стучат. Алик недовольно икает.
«Криминальная Россия» делает свое дело, и я сразу представляю душегуба на крыльце Костиного дома. Вжимаюсь от испуга в сильное тело, но длится это недолго, потому что мы слышим женский воркующий голос:
– Константин Олегович, это Нина, ваша соседка. Я вам пирога своего принесла… Откройте.
– «Пирога своего принесла»? – возмущенно переспрашиваю.
Мэр с сожалением вздыхает.
– Выключи эту хрень. Пожалуйста, Ника, – просит и, аккуратно пересадив меня на диван, поднимается.
Глава 11. Нам в баню с соседками нельзя. У нас акрофобия.
Я послушно вырубаю телик и, пока Константин «Горячие губы» Олегович Мороз следует к двери, вопросительно киваю Алику:
«Что еще за соседка Нина, пернатый? Колись давай!»
Альберт выказывает свое недовольство по поводу нахлобученного на его голову колпака, но, сжалившись, философски смотрит на меня ярко-желтыми пятаками.
«Я бы на твоем месте по ее поводу не переживал!»
«Я и не переживаю. Больно надо!»
Фыркнув, легко и красиво взбиваю копну своих роскошных волос и сажусь на диван по-турецки, так как ступни обдает морозным воздухом, залетевшим с улицы.
– Ой, Константин Олегович. Какой вы жестокий человек!.. – слышу заливистый смех. С таким придыханием, будто мэрской жестокостью соседка бы сейчас с удовольствием отравилась. – Вы меня там заморозить решили? Или я вам помешала? Признавайтесь.
