Хоть и скучала Лёлька, но понимала, что приехать мама не сможет, да может это и хорошо… Не видела Лёлька, чтобы к кому-то из девчат родители приезжали проверить, а чем она сама хуже, ещё и полугода не прошло, как она в Ключевой, а уже мама-папа заявятся… как-то вроде бы и неловко! Тут все сами ждали отпуска, чтобы домой поехать, загодя подарками запасались для родных, чтобы удивить – то ручка для письма из кедра, то рога лосиные, то кошель с кистями на манер как раньше местные охотники носили. Вот и Лёлька будет ждать своего отпуска, чтобы отправиться домой, к родителям, и нечего им по поездам без острой надобности мотаться.
Новый год был, что называется, на носу, и во всех уголках Ключевской больницы, где коллегам удавалось выкроить свободную минутку для разговоров, только и было что обсуждений новогодних нарядов на вечер в клубе, о страшной очереди на укладку в единственную в посёлке парикмахерскую и прочих предпраздничных хлопотах.
– Настя сказала, что послезавтра в магазин привезут апельсины, будут выдавать по два кило в одни руки, – поведала коллегам Ксюша, – Кто завтра не в смену, нужно нам как-то бы попасть в очередь, и чтобы на всех купить! Это же какое украшение на новогодний стол! А вкуснота!
Решив, что Света с самого утра займёт очередь, и если народу будет слишком много, потом её сменит Лёлька, которая как раз сменится с ночной. А уж о том, чтобы получить килограммы «на троих», поручили договориться Ксюше, которая встречалась с братом продавца Насти. Ну, вот такая она, в далёком посёлке жизнь…
Лёлька стояла за апельсинами. Утро было морозным и солнечным, бессонная ночь почти никак не сказалась на молодом организме, и одуряющий апельсиновый запах, разносившийся по небольшому помещению сельского магазина, будоражил то самое сокровенное предчувствие скорого наступления Нового Года.
Очередь оживлённо болтала о том, о сём, румяная продавец отвешивала яркий, благоухающий солнцем товар и улыбалась в ответ на поздравления с наступающим. Да и очередь была вовсе не большая, подумала Лёлька, осматривая помещение, в Москве она видала и побольше, когда в универмаг привозили что-то страшно дефицитное и импортное.
– Вот, мне нужно на троих, – смущённо покраснев, сказала она Насте и протянула деньги, – Девочки не могут так просто от больных убежать, даже за апельсинами.
– Дам два кило, правила такие, – развела руками Настя, строго глянув на Лёльку, и немного испуганно посмотрела на очередь, страшась возмущения людей, – Простите, но… не положено.
– Настасья, да дай ты девчонкам апельсинов! – громко и весело заявила стоявшая через два человека высокая крепкая женщина лет сорока, – Они там чужие ягодицы лекарствами колют, куда им по очередям стоять! Пусть апельсинок поедят!
Люди позади Лёльки рассмеялись и одобрительно зашумели, кто-то кричал, что на больницу вообще надо отдельно ящики выделять, Лёлька растерялась, а опытная Настя быстро сунула ей в обе руки три сетки с фруктами, рассчитала девушку и довольно улыбаясь, сказала:
– Ну, идите, доктор, ягодицы колоть! Тут три сетки по два кило, сами там разберетесь.
Морозное утро, приправленное апельсиновым ароматом, показалось Лёльке ещё ярче и веселее. Девушка натянула варежки и отправилась обратно на работу – выдавать Свете и Ксюше покупку. Она напевала себе под нос модную мелодию и думала, что завтра вечером у неё будет примерка – Аня согласилась сшить для Лёльки платье к новогоднему вечеру. Хотя пошивочная и была загружена в преддверии праздника до отказа, но дома у Ани стояла шикарная ГДР-овская швейная машинка.
