Уже со следующего дня записываться в походное войско потянулось большинство дарпольцев – ну как было выставить себя слабаками и боязливцами! Князь придирчиво отбирал, объясняя, что нужного снаряжения у него достаточно только на пять сотен, и стало понятно, что он действительно собирается в зимний поход.
Стараниями Ратая из Петли через Большую протоку Яика, где течение было помедленней, а лед потолще, были наложены скрепленные между собой доски, по которым на руках стали перекатывать на Левобережье колесницы. Потом так же осторожно в поводу перевели и лошадей. Походные повозки Дарник решил не брать, ограничиться десятью колесницами с камнеметами и еще пятнадцатью с палатками, одеялами и спальными тюфяками. Особенно придирчиво приходилось отбирать припасы: те же наконечники для стрел, фураж для лошадей, колбасы, вяленую рыбу, сухари для людей. Всех одели в теплые лурские бурки, войлочные сапоги и шапки-треухи.
Две недели сборов подходили к концу, когда настоящий вой подняли воеводы, вдруг осознавшие, что остаются и без князя, и с вечем неуправляемых ратников.
– Они попытаются захватить и разграбить Хемод, – пугались одни.
– Снова начнется игра в кости и пойдет резня всех со всеми, – утверждали другие.
– Разделят между собой войсковую казну и всю ее промотают, – ныли третьи.
– Что будет с женщинами? Ведь могут не пожалеть и твоих трех жен с Альдариком, – кликушествовали четвертые.
Свои опасения возникли и у союзников.
– Мы, если что, подадимся в Хемод, – говорили тервиги и толмачи-иудеи.
– Мы, скорее всего, построим себе новое городище, – объявили ромеи.
– А мы уйдем в Ирбень, – предупреждали луры и хазары.
Милида и Евла были в отчаянье – младенцы не давали им отправиться с князем. Лидия понимала, что зимний поход не для нее, но тоже показывала Дарнику миску, в которой она вскроет в горячей воде себе вены, если что пойдет не так.
Однако Дарник уже закусил удила. После самого бескровного и добычливого похода он наконец чувствовал себя взявшимся за настоящее ратное дело. Расчет его был прост: двинуться по левому берегу Яика до самых Рипейских гор, найти железо и самоцветы – источник хемодского богатства – и основать новую столицу. Одни тамошние железные рудники и дубовые леса стоили десятка набегов на степняков.
И все же нашлось возражение, которое смогло его остановить. Буквально накануне переправы последних походников через Яик Корней привел в княжеские хоромы свою Эсфирь, красавицу-иудейку, владеющую пятью языками.
Чуть притушив огонь завлекательных глаз, Эсфирь рассказала князю о хазарских замыслах относительно Дарника. Мол, визирь-казначей Буним перед своим отбытием в Хазарию все ей подробно расписал. Что в случае смерти князя Дарполь немедленно займет хазарское войско и получит все те выгоды, что хотел получить Рыбья Кровь.
– Зачем ты мне это говоришь? – недоверчиво заметил князь. – Разве ты не на хазарской стороне?
– Я и Буним на стороне рахдонитов, нам слишком большое возвышение Хазарии никогда не было выгодно.
Дарник знал, что рахдонитами назывались иудейские и согдийские купцы, которые испокон веков держали караванный путь из Империи Тан в Романию и дальше на запад. Магометанское вторжение в Персию перекрыло Южный путь, а степные войны и чума нарушили Северный путь из Хазарии в Хорезм и к ханьцам. Кроме того, оказавшись волею случая у стен Хемода, сам князь обнаружил еще один весьма выгодный путь от Рипейских гор по Яику и по морю в Персию, и именно это стало главной целью основания здесь его новой столицы. И теперь он очень живо представил себе, как даже небольшое хазарское войско легко займет Дарполь, пока он будет геройствовать на далеком севере.
