Моряки Зелёного Моря - страница 4

Если тебе нужно что-то перевезти по пустыне, лучший вариант – пескожуки. Особенно если это что-то – большие и гладкие шары, которые пескожуки с лёгкостью катили лапами или тащили в упряжи.

Кобра всегда тяготел к этим большим толстякам с пушком под хитином. Несмотря на их любовь к протеину, конкретно эти жуки перемалывали сухую растительность и других жуков. Сухотрав складывался у жука на спине вместе с седлом и навесом, именно его большую связку Кобра и освободил, дабы вдоволь накормить свой транспорт. Жук с аппетитом уминал жёлтоватые подземные стебли, хрустевшие меж жвал, словно песок.

Кобра подкатил привязанный к жуку шар и раскрыл подвороты навеса, соорудив убежище на ночь, что сокрыло их широким пологом. Дрессированные жуки как правило не решаются вставать, пока на их спинах раскрыты такие палатки. Если повезёт, то никто не заметит их среди песков.

Чтобы полог не смяло и не сдуло ветром, Кобра начал вбивать длинные колышки, больше похожие на трости; их глубоко вонзали прямо в песок через кольца палатки, чтобы ту не унесло ветром.

Когда он закончил, тело валилось от дневной усталости, а жук зарыл голову в песок, притворившись барханом. Прежде чем устраиваться на полноценный ночлег, Кобра позволил себе приоткрыть вход в огромную палатку, дабы увидеть звёзды.

Его ужин сильно от пескожукового не отличался: свёрток из вяленого мяса льва дюн, что зарывается в них и ждёт рядом проходящих и проползающих, чтобы быстрыми лапами устроить им ужасную песчаную ловушку – на вкус, в лучшем случае, суховато, но питательно и дарит силы, да несколько глотков жирного зеленоватого жучиного молока, что не портится даже в такую жару… И чей вкус, конечно, лучше не описывать.

Кобра привык к таким ужинам настолько, что они даже не выворачивали наизнанку. Более того, он находил в них что-то родное. Такое выживание со скрипом на зубах напоминало о временах, когда всё было проще.

Звёздная ночь, по тёмному небу проплывали огненные всполохи далеко у горизонта. Лёгкий холодный ветерок почти не гнал песок. Тёплая сухая еда кочевника.

– У меня был жук, похожий на тебя, знаешь? – спросил Кобра, будто пескожук, уже зарывшийся в песок, его понимал или хотя бы слышал. – Тоже хороший, крепкий был. Моя мать, будь она неладна, была лучшей погонщицей в банде. – Кобра прожевал кусок. Его транспорт был ему самым частым собеседником вот уже многие годы. – Ух, вот она бы тебя погоняла, не то что я. Так что тебе повезло.

Пескожук молчал, настойчиво притворяясь сытым барханом. Кобра хмыкнул, раздирая жёсткое мясо клыками.

Мать, такое тёплое слово, вызывало очень противоречивые чувства. Она была той, что согревала его в холодные ночи и укрывала своей накидкой в жаркие дни. Она держала его под сердцем, когда он был беспомощной инферлингской личинкой, и продолжала держать близко к себе, пока он не научился самостоятельно ходить.

Мать научила его убивать: сначала банки, потом жуков, потом людей. Кочевников, племенных, жителей городов, торговцев, искателей, членов дьявольских домов. Сначала с её помощью, потом самостоятельно.

Лишь спустя годы он научился убивать лишь тех, кто действительно нуждался в умерщвлении. Иногда, лежа в засаде, ему казалось, что он вновь чувствует её тёплое дыхание над своим ухом. Когда он был готов убить самого главного виновника его злоключений, он вспоминал и её… И ему становилось больно.