– Фа-атей. Уважа-аемый! Фате-ей!
Никто не отозвался, и Коврин спрятался от холода в избу. Там он просидел в ожидании хозяина с полчаса. Ждать дальше он не решился. Выйдя из избы, Коврин оглянулся напоследок, расстроено махнул рукой, сожалея о том, что не удалось выполнить задуманное, фаталистически втянул голову в плечи и поплелся аккурат по своим вчерашним следам.
Проводник ждал в условленном месте, бодро покуривая.
– Ну, как? Удачно сходили?
В ответ Коврин неопределённо передёрнул плечами.
– Понятно… я же говорил, что Фатей – непростой человек, не надо было его по пустякам тревожить. Он человека сразу видит: кто с делом, а кто так. Его не обманешь. Тут приезжали к нему исследователи. Из Петербурга. Так они вообще к дому подойти не смогли: только приблизятся – у них животы скручивает, они падают и блюют. Так и ушли ни с чем. А тебя даже я насквозь вижу… Фатей небось и не поговорил даже с тобой.
Коврин обречённо кивнул.
– Я так и думал. Хорошо ещё, что он тебя с добром отпустил. Видать, понравился ты ему. А то…
– Что «а то»?
– А мало ли что! Может хворь какая приключиться или случай несчастливый какой… мало ли что. Всё-таки это – Фатей.
То, что Фатей – это всё-таки Фатей, Коврина беспокоило мало, а вот то, что не удалось взять у него интервью – виделось очевидной неудачей. Не эксклюзивной, конечно, – таких в его журналистской практике случалось предостаточно. Сколько раз он переживал тот момент, когда представлялось, что вот он, шанс покончить с заурядностью, сделать что-то значимое, поймать удачу за хвост… стоит сделать небольшое усилие – и дальше всё пойдёт по-другому. А в итоге… в итоге всегда являлось разочарование во всём своём заурядном могуществе, безжалостно отвешивало Коврину звонкий подзатыльник и, взяв за ухо, усаживало его на свободное место в ряду таких же неудачников. Время лечило раны, опять появлялась надежда на следующий удачный случай.
И каждый следующий такой случай ожидается всё с большим энтузиазмом, а фиаско ранит всё глубже и глубже, ведь надежда на очередной шанс становится всё призрачней.
Вот и теперь вместо того, чтобы явиться из командировки в редакцию с сенсационным материалом, придётся самому сочинить интервью. А, действуя таким образом, как показывала обширная практика, ничего толкового не получишь. Такие материалы всегда за версту отдают фальшью и, естественно, все это видят. Виду, как это водится, не подадут, напечатают, даже холодно похвалят, поздравят, деньги заплатят… но серьёзным журналистом так не стать.
Вот и стоило ему напрашиваться на эту работу!? Ох, от этой мысли становилось неимоверно стыдно. Ему ведь действительно не предлагали этой работы. Он сам, когда на его глазах трое журналистов отказались от этого задания, вызвался взять его. И вот результат!
Ладно бы он ещё просто не поехал, отдохнул пару дней и сам состряпал интервью, как он уже многократно проделывал это, так ведь нет – попёрся в эти снега, холода… надеялся на удачу… э-эх!
Удача – вот ключевое значение в судьбе. Одному всё само в руки плывёт, другой корячится, себя не помня – и всё тщетно. Кто только придумал эту чушь: больше работаешь – больше имеешь!? И ведь верят в это! Стараются, локтями машут… пока, выбившись из сил, наконец, не остановятся и не выглянут на свет Божий из своей всепоглощающей уже хронической депрессии и не увидят, что потеряли здоровье, любимых людей, приятные занятия, а имущества либо нет, либо всё в кредит, либо всё на лечение уходит. Суицид – неплохой выход из такой ситуации. Но есть и другие судьбы. У их хозяев есть всё: и любимые рядом, и денег море, и здоровье, и вообще – видится так, что они только чего ни пожелают, у них вот оно – тут как тут.
