Мошенник из Багдада - страница 15

Айше благополучно распродала все подарки, которые она получала от меня, выручив за них живые деньги. И более или менее удовлетворенная побежала в дом хакима для новых приключений, ни о чем более не заботясь. А главное, стараясь не раздражать более ханум и не навлекать на себя беды.

Следующее, что я хотел сделать – это сменить квартиру в доме, принадлежащем Осману, на более безопасный вариант. Нечего было и думать, чтобы устроиться поблизости от шахских ворот, хотя там было полно пустующих домов. Поэтому я переехал через Тигр и нашел себе недорогую квартирку в доме с одной хозяйкой, подслеповатой неверной, бегло говорящей на каком-то русском наречии. Мы поняли друг друга. Она показала мне комнаты наверху и сказала, что я выгляжу почти как настоящий мусульманин. Благо, я был в светской европейской одежде, и она сначала признала во мне русского. Немало подивившись моему превращению в неверного, я подумал, что это скорее всего, к лучшему, – для моего дальнейшего сближения с фрау Шнетке.

Забежав на старую квартиру, я взял записку, написанную для мадам Асии Бендер (так Айша называла себя), с приглашением посетить английскую кофейню в один из ближайших дней.

Так как этот день настал, я, принарядившись отправился в английский клуб. Фрау Шнетке, как все проницательные женщины, с первого раза распознала, что Айше не моя жена, а в лучшем случае содержанка или любовница. Рассказал фрау, что я теперь обитаю за Тигром. Она развеселилась и сказала, что там, в тех трущобах, ее никто не найдет.

«Для знатной дамы дома и квартиры на той стороне Тигра считаются трущобами, – подумал я. – А как насчет караван-сарая „Империал“, где мне пришлось прожить некоторое время с Борисом? Или это тоже называется трущобами?»

Фрау Шнетке не успела ответить, как ее окликнула какая—то знакомая, сидящая за соседним столом в окружении нескольких мужчин. Наш разговор с фрау Шнетке представлял из себя беседу слепого с глухим. Она знала несколько слов по-русски, несколько фраз на турецком и фарси, и мы весело смеялись, не понимая друг друга. Фрау Шнетке была немного старше меня, но мне это не мешало строить ей глазки и выразительно на нее поглядывать. Женщина, окликнувшая фрау Шнетке, подошла к нашему столу и бесцеремонно села на свободный стул. Оказалось, что она прекрасно говорила по-турецки. Этот язык внешне похож на фарси, и многие персы его прекрасно понимают.

Фрау Шнетке немного поджала губы, но представила свою знакомую: «Фрау Бисмарк, дальняя родственница германского премьер-министра». Фрау Бисмарк легко стала общаться со мной, немного отодвинув в беседе фрау Шнетке. Она подала мне свою карточку, на которой я ничего не смог прочитать, но фрау Шнетке сказала, что эта фрау – супруга его превосходительства главы департамента германского посольства. Я бы мог и дальше привлекать внимание господ, сидящих в английском клубе, но понял, что нельзя пересиживать, и коротко распрощавшись, вышел на улицу. Фрау Шнетке проводила меня до коляски, которая дожидалась снаружи, и довольно холодно распрощалась со мной. Я понимал причину холодности и задержал ее руку в своей. Она не отдернула её, но холодность в её глазах не исчезла. Я назвал свой новый адрес и попросил её в ближайшее время меня навестить. Она ничего не ответила и исчезла в клубе.

Так, за всеми эти перипетиями, связанными с переездом, прощанием с Айше и прочими делами, я несколько дней не был в посольстве. Приехав, я обнаружил приспущенные флаги и траурные ленты в главном зале. Борис пояснил мне, что его шеф граф фон Готлиб неожиданно скончался, и посольство готовится к тому, чтобы доставить тело покойного в Санкт Петербург. Эта весть опечалила меня, потому что за время моей работы у русских я стал немного понимать политику и цель работы большого количества людей, связанных с постоянными докладами русскому царю о ситуации в Османской Империи. Граф фон Готлиб дружески ко мне относился и при встречах в коридорах посольства иногда останавливал меня и спрашивал, нашел ли я уже свиную шкуру, в которую меня завернут, если узнают, что я предатель. Высказав это мне, он громко смеялся и шел дальше. Понимая, что это просто шутка, я все равно стремился к осторожности и старался не привлекать к своей особе внимания ни на улицах, ни дома. Хаким Осман преподал мне яркий пример того, как работают филеры, устраивая слежку за кем-то.