Толстяк мельком глянул на главного, будто молчаливо испрашивая разрешения на продолжение диалога. Тот, важно заткнув большие пальцы за уворованный пояс, горделиво вскинул свой клюв. Как будто искренне считал, что, не гляди он на человека непременно сверху вниз, то и разговор не состоится.
– Нужно доставить за стену пятерых, – коротко и, ясное дело, надменно процедил Торунский.
Прятавшийся в налившейся под деревьями тьме незнакомец присвистнул. Был он этой просьбой так озадачен, что даже отбросил осторожность и показал нос из тени. Тот, к слову, оказался мясист и изряден. Как и сам его владелец. Конечно, до размеров кабана Гловача ему было еще жрать да жрать, но двигался он, совершенно очевидно, именно в этом направлении. Хитрый прищур глаз скользнул за плечо поляков, остановившись на скрученном Денисе. Судя по тому, как шевельнулись комковатые ноздри на картофелине носа, дрогнули кустистые брови и выпятилась из неряшливой бороды верхняя губа, цена пленнику была назначена сразу же, и вряд ли размер ее мог порадовать продавца.
– Убить дешевле будет.
– Убить и без тебя могли.
– Чего ж не добили? Видно ж, что старались. Вон, ухо разлохматили. Чем это? Пулей, что ли? Совсем, панове, стрелять разучились?
– В тебя не промахнемся, – беззлобно проворчал Гловач.
– Да и моим людишкам в тебя особо метить не надо, – хохотнул бородач.
Незнакомец снова прошелся оценивающим взором по некондиционному лицу Дениса. И вновь остался недоволен увиденным.
– Давайте лучше погутарим за остальных четверых, – выдохнул он. – Меня вы сюда вызвали явно не заради этого доходяги.
– Какая тебе разница? Цену я менять не собираюсь, – холодно процедил ротмистр, стиснув ладонь на рукояти уворованного пистолета.
– Так и я тоже. Если, конечно, не окажется, что мне самому себе легче кол в задницу вбить, чем ваших людишек до места доставить. Рисковать я, знаешь ли, не любитель. Особенно когда попусту и на ровном месте. За-ради чьих-то барышей.
– Каких таких «чьих-то»? – пропыхтел Гловач. – Как раз для своих личных. Ты знаешь, мы платим всегда серебром. А коли не нравится оно тебе, найдем до него другого охотника. Слыхал я, что некоторые московиты со смолянами бойкую торговлю развели. Ночью выстреленные днем по городу ядра меняют на харчи.
– Брехня.
– Вот и поглядим.
Ночной гость помолчал, переминаясь с ноги на ногу. В подлеске за его спиной зашумела листва. То ли ночная прохлада тронула молодые побеги упругим дыханием ветра, то ли затаившиеся там люди напомнили переговорщику о своем присутствии. И общности интересов.
– Ладно, – сплюнул под ноги бородач, недовольно двигая бровями. – Показывайте остальных.
Толстяк развернулся и махнул рукой, подавая знак кому-то за спиной Дениса. Переругиваясь и позвякивая оружием, со стороны замершего где-то позади обоза двинулось несколько людей. Денис повернул было в ту сторону голову, но горилла Стась, мощный ровно настолько, насколько и тупой, пресек эту попытку на корню. Рванул за волосы, вернув начавшую поворачиваться голову в первоначальное положение. Не исключено, что просто любил насладиться теми моментами, когда появлялась возможность продемонстрировать свою власть. Моментами наверняка редкими. А может, просто выказывал таким образом отношение к пленнику. Если взять во внимание распухший нос, то ничего удивительного в такой неприязни, пожалуй, не было.
А вот чему Денис удивился по-настоящему, так это собачьему ворчанию. Не зычному и угрожающему, какое исторгает глотка здорового волкодава, а визгливому, словно заранее ожидающему ответа в виде пинка под зад.
