Московская дева - страница 17

– Теряюсь в догадках, – признался я. – Разве что клинок заговорён на вас и в чужих руках не опаснее палки… Угадал?

– Не угадал, – сказала Изольда, покачав головой в широкополой шляпе. – В руках нечистого любая палка – смертельное оружие. И тем более шпага…

– Так что же тогда?

– Даю подсказку: отец очень любил меня…

Взгляд Изольды затуманился.

– Ну, не мучьте! – взмолился я. – Любил – и что? Каким-то чудом дотянулся с того света, чтобы отвести удары?

Изольда взъерошила мне волосы изящной рукой.

– Да нет, Костя, – мягко сказала она. – Клинок любящего отца просто не стал убивать любимую дочь. Отказался, и всё. А вот врага проткнул с удовольствием… Нечистому этого понять не дано, вот он и стал вопить: «Бронежилет! Игрушка!»…Чудо это или не чудо, решай сам. Любовь – дело такое… Сплошная метафизика!.

Она посмотрела в сторону Автандила. Автандил стоял поодаль и нетерпеливо поглядывал на часы. В руке он держал то ли маленький портфель, то ли большой бумажник. Лицо его было под стать лысине, а лысина под стать лицу – и то и другое сияло, как начищенный сапог.

– Объявляется посадка на рейс Перепетуев-Ницца! – объявил на весь аэропорт капризный женский голос.

– Мне пора, Костя… А знаешь, я ведь ему предлагала другой вариант, – добавила вдруг она с тихим смехом. – Ступа на двоих, помело – и никаких расходов на билеты…

– А он? – только и вымолвил я.

– А что он… Отказался. Говорит, давай уж по-простому, самолётом, и черт с ними, с этими расходами… Ну, не орёл, – добавила она с нежностью. – Но ведь не всем же быть орлами, правда?

С этими словами она повернулась и пошла к Автандилу плавной, сводящей с ума походкой.

Эта история началась в тот день, когда мы с Сашей Кирилловым наскоро пообедали и уединились в отделе, чтобы заняться оттачиванием навыков оперативной телепатии. Её основы нам преподавали ещё на факультете паранормальной криминалистики Перепетуевской высшей следственной школы. Полезная штука.

Однако Саша был не в форме, и телепатемы принимал через раз. Ведя беззвучный диалог, он согласился, например, что, как предсказательница, Ванга будет посильней Нострадамуса. Но мою молчаливую просьбу занять пару тысяч до зарплаты не понял совершенно. При этом напарник смотрел на меня невинным взором, который хорошо гармонировал с юным возрастом и не обтёртыми лейтенантскими погонами. «Ты о чём?» – мысленно спрашивал он.

– Скупердяй! – рявкнул я и с досады вышел в коридор, развеяться. Как раз вовремя, чтобы застать любопытную картину.

Из приёмной начальника Управления выходил какой-то мужчина в сопровождении самого Потанцуева. Не припомню, чтобы полковник оказывал кому-либо такую честь, за исключением проверяющих из МВД.

Вид у начальника был суровый и немного встревоженный, на брутальном лице благородного кирпичного оттенка обозначилась попытка мысли.

– Будем разбираться, – веско пообещал он посетителю.

– Да уж, сделайте милость, – болезненным голосом откликнулся тот.

Профиль мужчины показался мне смутно знакомым. А когда он повернулся анфас, я убедился, что не ошибаюсь. Это был не кто иной, как перепетуевский градоначальник Григорий Аскольдович Пивчик собственной персоной. Ну да! Невысокий лоб, маленький аккуратный нос между одутловатыми щёчками, бесцветные глазки под очочками в тонкой оправе, усики поверх небольшого капризного рта, и стрижка-бобрик… Кто в Перепетуеве не знал эту невыразительную внешность? Недоброжелатели мэра усматривали в нём заметное сходство с Генрихом Гиммлером в бытность того рейхсфюрером СС. Доброжелатели насчёт внешности не спорили, но упирали на старую истину: главное, чтобы человек хороший…