Московские бульвары: начало прогулки. От станции «Любовь» до станции «Разлука» - страница 18

Санкционировавшая всю эту вакханалию власть, приговорив храм к уничтожению, по-своему, по-мародерски, повелела все более или менее ценное приспособить для нужд «народного хозяйства».

Начали, понятное дело, с них. Ведь только на один, главный – тот самый, что при своей более чем стометровой высоте просматривался еще на дальних подступах к Москве, в свое время пошло более четырехсот килограммов драгоценного сплава. Кровлю из покрытой золотом меди с этого и других куполов курочили сотрудники хоз-службы тогдашней госбезопасности. После чего для смывки золота химическим путем отправили на завод имени своего тогдашнего начальника В. Менжинского. С четырнадцатью колоколами тоже не церемонились. Отнеслись как к обычному металлическому лому, присоединили к тому, что посрывали с других церквей. И переплавили в общем котле. Полученное сырье использовали для различных нужд, не обделив и пролетарское искусство. Например, использовали для отливки легендарного пограничника с собакой и других бронзовых скульптур числом шестьдесят четыре, что по сей день остаются главной приметой подземного вестибюля станции метро «Площадь Революции». В целости сохранился лишь один четырехпудовый колокол с башенных часов. И то лишь потому, что, временно складированный вместе со всем механизмом, через семь лет был пристроен на верхней площадке Северного речного вокзала.

С такой же «революционной целесообразностью» был нанесен удар и по интерьерам. Для чего была даже создана специальная Комиссия по изъятию художественных ценностей. Кто и как в этой комиссии будет все в конечном счете решать, говорилось даже в самом ее названии. Ибо ключевым словом там было «изъять», а «сохранить» отсутствовало вовсе. Имеющиеся в госархиве протоколы комиссии – яркое тому подтверждение. Вот как, к примеру, советские «искусствоведы в штатском» распорядились храмовой живописью (протокол от 17 августа 1931 года). Оказывается, из всего имеющего неоспоримую художественную ценность богатства они повелели сохранить только по одной работе художников В. Сурикова и Г. Семирадского. Выполненная маслом по штукатурке работа «Тайная вечеря» последнего представлена сегодня в храмовом музее. Но лишь, заметим, фрагментом, потому что остальное все равно «оказалось утраченным». Аналогичная драма с горельефами. Из тех, кого ждала неизбежная гибель при демонтаже, комиссия нашла достойным «сохранить жизнь» лишь шести выполненным скульпторами А. Логановским и Н. Рамадановым. Сегодня эти замечательные работы вмурованы в крепостную стену на задах Донского монастыря. Рекомендую всем желающим посетить. И заодно сравнить с тем, что ныне украшает фасад нового, так сказать, регенерированного храма. Полагаю – будете впечатлены!

Фрагменты храма Христа Спасителя в Донском монастыре

Единственными, кто в те лихие времена пусть робко, пусть «со слезой в голосе», но пытался хоть что-то действительно спасти для будущих поколений, были музейные работники. Музей в Коломенском, например, упрашивал отдать им золоченый парапет с подсвечниками. Но получил категорический отказ на том-де основании, что эта изумительной красоты часть беломраморного инкрустированного алтаря-часовни «не имеет художественной ценности».

Впрочем, что там парапет, если весь алтарь целиком «припечатали» резолюцией: «Представляет лишь научно-технический интерес».