Московский 222-2 - страница 3

– Небольшой брак – это про меня, – сказал Генка. – Даже до льняной свадьбы не дотянули. Давай возьмем за девятьсот, размер какой? 58-й? Отлично. На куртку уже не хватает. Тогда еще футболку, что ли? – продолжил он, вздыхая.

– Сегодня акция, – воодушевленно сообщила нам продавец. – На фирменные футболки прошлого сезона. Покупая одну футболку, вторую получаете в подарок плюс бесплатно фамилию и номер.

– Отлично! Номер нам не нужен, мы сегодня без барышень, – съюморил я. – А от фамилии какой-нибудь поприкольнее не откажемся.

– Ты чьих будешь? – спросил я Генку, тыкая пальцем в самый верх его пока еще бежевой спины.

– Спагетти, – сказал Генри и со вздохом облизнулся. Мечтательная улыбка выдавала в нем человека, который не завтракал. – Я всегда их любил. А ты?

– Бульба! – сообщил я ему. – Я – картофельная душа.

И вот, наконец, надписи крупными белыми буквами красуются на синих спинах, и мы выходим из магазина: я без денег и Генка в штанах. И симпатичная блондинка из желтого 911-го Porsche уже бросает на нас заинтересованный взгляд.

Светило солнце, на площади через дорогу играли струями роскошные фонтаны. Бернадский с Остолоповым важно, как два павлина, медленно вышагивали среди брачующихся и их родственников. Генка улыбнулся и помахал им издали рукой. Вновь обретенные штаны делали его другим человеком, уверенным и оптимистичным.

– Что это за фигуры там, под крышей, на большом доме? – спросил мой друг, глядя на огромное, громоздкое здание на другой стороне площади. – Горгульи?

Я в недоумении посмотрел на своего приятеля, но он не шутил.

– Горгульи, Гена, – это мифологические драконовидные змеи с могучим каменным телом, – сказал я.

– Так трудно представить, – вздохнул мой друг. – Лучше бы ты мне их показал, визуально.

Я только развел руками, сделал многозначительную паузу, а потом продолжил:

– Горгулий изображают на барельефах храмов, а уж никак не на фасаде Дома Советов.

– А это Дом Советов? – спросил Генка.

– Да, представь себе. Во всяком случае, был им раньше. Сейчас тут офисы, как и повсюду. Кстати, Горгулья охраняла кабинет Дамблдора в книге про Гарри Поттера. Про Поттера-то ты слышал?

Генка кивнул и сказал, что он всегда хотел учиться в школе магии. – Увы, это не «Хогвартс», – сказал я. – И на барельефах высечены не горгульи, а изображения рабочих и колхозниц, символизирующие радостное выполнение общественно-полезного труда.

Но не все общественное в этом мире безоговорочно понятно и полезно. Один из подземных выходов, что выталкивают многолюдные потоки пассажиров из вестибюлей станции метро «Московская», широко известен по стихийно возникающим вечерним сборищам неформальной молодежи в черных одеждах. С броскими волосами угольного или ультрамаринового цвета, косыми рваными челками, закрывающими один глаз, и пепельными тонами выразительных лиц. Мы называем их «эмо», возможно и сами они величают себя так же, но чтобы проверить это, необходимо завести хорошие знакомства в их среде. Что это? Подростковый бунт против надоевших условностей традиционного общества? Вызов всем и каждому? Следование современной, часто брутальной, моде? Голос крепнущей, но пока не признаваемой окружением Личности? Кто знает…

Генка летел вперед, словно купил не штаны, а крылья. Воздух вокруг взрывался клочьями песчаной, оставшейся от зимних тротуаров пыли, я едва успевал за ним, мне приходилось почти бежать. Мистер Спагетти, несомненно, был настолько преисполнен здоровой решимости дать бой противнику на его территории, что собрался незамедлительно вернуться обратно, на четную сторону проспекта. Плотное движение не позволяло ему повторить наш недавний маневр – нагло пересечь дорогу напрямик, он подскочил к ближайшему светофору, благо тот был недалеко, и стал ждать зеленого сигнала. Наивный Генри. Ему не было известно, что это единственный в городе, а может и во всей вселенной, эМо-светофор. «С кем поведешься, от того и наберешься», – гласит народная мудрость. «Бытие определяет сознание», – говорят нам философы. И все они правы.