Когда же поступил сигнал, что Гурову хотят дать взятку, он вцепился в этот материал обеими руками и решил, что в этот раз раздавит ненавистного ему и якобы честного Гурова, как клопа. Будь его начальник на месте, никто бы ему развернуться не дал, но сейчас, дорвавшись до власти, он вошел в раж и уже сам не понимал, что отдает противозаконные приказы, настолько ненависть и злоба застили ему глаза. После вчерашней передачи Турина, имевшей огромный общественный резонанс, потому что Интернет буквально взорвался от возмущения, наступило горькое похмелье – утром его вызвали в министерство и мордовали, как нагадившего в хозяйские тапочки щенка. Было назначено служебное расследование уже по фактам его самоуправства, но вот от работы не отстранили, и Дубов решил, что жизнь положит, но докажет-таки, что Гуров самый настоящий оборотень в погонах, а то, что никаких доказательств его вины не найдено, так это только потому, что плохо искали.
Вот перед этим человеком Гуров сейчас и стоял. Багровый от ярости Дубов готов был испепелить его взглядом, но Льву к такому было не привыкать. Насвистывать он, конечно, не насвистывал, но вел себя совершенно спокойно, да и чувствовал себя так же – если уж в дело вмешался Попов, то можно было быть уверенным, что он во всем разберется, потому что долги за ним числились нешуточные – не раз Гуров по его поручению работал. Наконец Дубов, поняв, что Гурова он все равно не проймет, а после утренней выволочки на ковре многого он себе позволить не мог, злорадно заявил:
– Полковник Гуров! На время проведения в отношении вас служебного расследования вы отстраняетесь от работы. Сдайте служебное удостоверение и оружие, – он повелительным жестом указал на стол.
– Только в установленном законом порядке, после ознакомления с приказом в оружейку под роспись, а то из моего пистолета еще застрелят кого-нибудь, а я за это отвечать не хочу, – твердо ответил Лев.
От такой наглости Гурова Дубов стал уже малиновым, но правила есть правила, ему ли их не знать?
– Хорошо! – выдавил он из себя. – Приказ сейчас будет, а остальное я проконтролирую.
– Разрешите идти? – невозмутимо спросил Лев.
– Идите! – с ненавистью процедил Дубов.
Гуров вышел. Он дождался, когда будет напечатан, а потом подписан Дубовым приказ, на котором Гуров расписался в знак того, что ознакомлен с ним, и снова поехал на работу. Пистолет он сдал, а затем отправился сдавать служебное удостоверение. Начальник отдела кадров, переведенный на эту должность после серьезного ранения оперативник, с которым Лев был давно и хорошо знаком, посмотрел на него грустным взглядом и спросил:
– Лева! Ну чего тебе спокойно не живется?
– Я неприятности не ищу, они меня сами находят, – отшутился Гуров, кладя удостоверение на стол.
– Да оставь себе, – отмахнулся тот. – Мало ли что случиться может? Только уж направо-налево им не размахивай, чтобы мне по маковке не настучали.
К себе в кабинет Гуров подниматься не стал, а поехал по указанному в записке адресу. Чтобы избавиться от возможной слежки – уж если телефон прослушивали, то проследить за ним сам бог велел, – он предварительно очень основательно покрутился по тесным и узким переулкам старой Москвы, так что к нужному дому подъехал только тогда, когда был твердо уверен, что никого за собой не привел. В квартире, явно конспиративной, его ждал не только Попов, но и Степан – видимо, тесть настолько уверился в ценных качествах и преданности своего родственника, что стал привлекать его к своим очень серьезным делам, потому что мелочами он не занимался. Поздоровавшись, Гуров сел к столу и приготовился слушать, но ошибся, потому что Попов попросил:
