Однако вместо заслуженной награды его ждала опала: в 1770– 1771 гг. в Москве разразилась эпидемия чумы, сопровождавшаяся бунтами. Мертвые трупы валялись на улицах, число жертв увеличивалось ежедневно. Тысячи людей, оставив свои дома, покидали город. 70-летний фельдмаршал, победитель Фридриха Великого, растерялся, действовал нерешительно и, не дожидаясь разрешения императрицы, поспешно удалился в свою деревню Марфино, где переждал события. Его примеру последовали: гражданский губернатор, комендант, полицмейстеры.
В отсутствие московского главнокомандующего по городу прокатился чумной бунт, во время которого был убит архиепископ Московский и Калужский Амвросий. Узнав о случившемся, императрица немедленно отстранила от всех дел московского губернатора, разрешила ему выйти в отставку и уехать в свое имение Марфино, где он вскоре скончался.
Оледенелый труп знаменитого некогда полководца был положен в гроб вместе с почетными регалиями, фельдмаршальским жезлом и двумя шпагами, украшенными бриллиантами. Молва о кончине бывшего градоначальника опечалила жителей, но, зная, что покойный находился в опале у Двора, никто не делал никакого распоряжения относительно похорон. Полководец, разбивший две прусские армии, оставался забытым!
Из знатных лиц на похороны прибыл только генерал-аншеф П. И. Панин. В генерал-аншефском мундире, в лентах Андреевской и Георгиевской, склонил он перед останками победоносную голову, обнажил меч и, став у гроба, произнес вслух: «До тех пор буду стоять здесь на часах, пока не пришлют почетного караула для смены».
Герой Пальцига и Кунерсдорфа остался в памяти потомков как талантливый полководец, укрепивший авторитет русской армии в Европе. Память о нем жива и сегодня, после его смерти в его московском доме разместился знаменитый Купеческий клуб, а затем Музыкальный театр имени К.С.Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко.
Недолго, но самоотверженно на благо москвичей трудился граф Григорий Григорьевич Орлов, фаворит и первый советник императрицы Екатерины П. Он прибыл в Москву в 1771 году на должность главнокомандующего с чрезвычайными полномочиями. Город бунтовал, свирепствовала эпидемия чумы, уносившая до тысячи человек в день. Граф принял очень разумные по тем временам меры для прекращения эпидемии. В частности, он установил денежное вознаграждение выписываемым из больниц (женатым – по 10 рублей, холостым – по 5 рублей), что стало более действенной мерой против утаивания больных, чем самые строгие приказы.
Мало того, граф Григорий Орлов лично посещал госпитали, участвовал в крестных ходах, а свой родовой дом на Малой Никитской улице отдал под больницу. Заболевших Орлов приказал обеспечивать бесплатным питанием, одеждой и деньгами. Была организована дезинфекция жилищ, впервые открыты «чумные» кладбища. За два месяца граф Григорий Григорьевич Орлов победил чуму. В его честь была выбита медаль «За избавление Москвы от язвы» и воздвигнуты триумфальные мраморные ворота в Царскосельском саду с надписью: «Орловым от беды избавлена Москва».
В 1771 г., после подавления «Чумного бунта» московским главнокомандующим был назначен дипломат, участник дворцового переворота 1762 года, генерал-аншеф, князь Михаил Никитич Волконский, который занимал эту должность в течение 10 лет. По словам Д.Н. Бантыш-Каменского, Волконский «обходителен со всеми, был горд с временщиками»; по свидетельству С. Понятовского, «был человеком деликатным, неподкупным». Граф СР. Воронцов писал: «Мало кто знает так хорошо, как он, внутреннюю ситуацию России и имеет такие здравые идеи по поводу правления, которое подобает в ней установить».
