Москва предвоенная. Жизнь и быт москвичей в годы великой войны - страница 17

Разговорник явно предназначался тем, кто собирался действовать и в чужой стране. В нем есть такие вопросы: «Где полиция?», «Где бургомистр?», «Как называется этот лес?», «Покажите дорогу на село!». А вот самая меткая, самая красноречивая фраза разговорника: «Bald kommt die Rote Armee!» («Скоро придет Красная армия!»).

Примерно в то же время вышли еще два военных разговорника – русско-венгерский и русско-финский. Это тоже свидетельствует о многом…

Как же заманчиво представить, что идея военных получила одобрение в Кремле! Красная армия приступает к скрытому сосредоточению войск и боевой техники и на рассвете 15 июня начинает мощное наступление по всему фронту. Краснозвездные танки и артиллерия открывают ураганный огонь по позициям врага, в атаку устремляется пехота. Сталинские соколы уничтожают самолеты люфтваффе прямо на аэродромах. Немцы, не выдержав натиска, в панике бегут, бросая вооружение.

Игорь Градов в книге-фантазии «Пока гром не грянул. На Берлин в 1941 году» писал: «Немцы явно не ожидали такого удара, граница была повсеместно прорвана. На северо-западном направлении танковые дивизии вели наступление на польские Сувалки, чтобы затем повернуть на Кёнигсберг, оплот прусского милитаризма. Западный фронт медленно, но верно двигался на Варшаву, части Юго-Западного разворачивались на сандомирском направлении, ставя под удар германские армии под Краковом и Катовице.

Но самые впечатляющие успехи были на Южном фронте. Румынские войска беспорядочно отступали, венгерские, почти не оказывая сопротивления, откатывались к Будапешту. Создались благоприятные условия, чтобы отрезать Германию от румынской нефти и Балкан…

Сталин подошел к карте Европы, посмотрел на красные стрелки, устремившиеся на Запад. Они пронзали приграничные районы и упирались в Варшаву, Прагу, Вену, Берлин, Кёнигсберг, Будапешт, Бухарест и Софию. Дальше пунктиром тянулись до северного побережья Франции и через Балканы – до Турции. Вождь провел черту от Бреста до Берлина, прикинул расстояние. Если все пойдет по плану, через месяц советские танки будут на Унтер-ден-Линден. Осталось только решить, что делать с Гитлером…»

Ярославский вокзал, 13 апреля. У стоящего под парами Транссибирского экспресса появляется внушительная делегация, в которой выделяется человек, знакомый по множеству портретов, – председатель Совета народных комиссаров Вячеслав Молотов. Он поддерживает под руку невысокого бритоголового мужчину азиатской внешности. Это – министр иностранных дел Японии Иосукэ Мацуока. Переговоры в Кремле завершились успешно – между двумя странами заключен пакт о нейтралитете. Документы были моментально оформлены, скреплены подписями и печатями.

По такому случаю состоялся внушительный банкет. Японец, привыкший пить мало и крошечными рюмочками, был вынужден оставить свои привычки. Тосты произносились один за другим, опорожненные бутылки немедленно заменялись новыми. В общем, гость не устоял, причем в прямом смысле.

К концу пиршества японский министр Мацуока вместе со Сталиным и Молотовым пел «Шумел камыш, деревья гнулись…». Это было уникальное, неповторимое советско-японское трио. И на вокзале Мацуока выглядел весьма оживленным и беспрестанно обнимался с провожающими. До отхода поезда оставались считаные минуты, и в это время…

На перроне появился сам Сталин! Стоит заметить, что он никого и никогда не встречал и не провожал. Но тут… Сталин был в необычайно приподнятом настроении. Громко говорил, расхаживал по перрону под руку с Мацуокой. Иногда Сталин отходил от японца, чтобы обнять иностранных послов, в том числе германского. Он пожимал руки железнодорожным служащим, награждал улыбками и похлопывал по плечу обычных пассажиров. Те были настолько ошеломлены происходящим, что сомневались – не сошли ли они с ума?!