Мост через бездну. Мистики и гуманисты - страница 20

Леонардо да Винчи. Святая Анна с Мадонной и младенцем Христом. 1508. Лувр, Париж

Когда вы приходите в Лувр, вы с очевидностью видите некоторую художественную дискриминацию картин Леонардо. Отдельно, в каком-то немыслимом пуленепроницаемом стекле, расположена «Джоконда». Толпы, толпы и толпы, с утра до ночи. Все фотографируются. Сказать, что ее видно очень хорошо с такого расстояния, нельзя. Ее видно плохо. Но ее всемирная и всемерная популярность безусловна. Рядом в зале висят еще два, безусловно, подлинных произведения Леонардо: это «Мадонна в гроте» и «Святая Анна с Мадонной и младенцем Христом» – картина, о которой пойдет речь. Она висит там без всякого бронированного стекла, публика равнодушно фланирует по этому залу, по коридору, мимо этих картин. Остановились, посмотрели, прочитали название, еще постояли одну минуту и пошли дальше.

Это тот же самый художник, который написал «Джоконду», и значение этих картин не меньшее, и содержание их не менее загадочное.

Вот такое место «Джоконда» заняла в истории, в умах. Это какой-то миф. И ни одной картине в мире, ни одной, ни одной «Сикстинской мадонне» не досталось так от нас, как досталось «Джоконде». Усы ей пририсовывали, Энди Уорхол с ней забавлялся, на майках она у нас есть, на шинах-машинах она у нас есть. Все, что можно представить себе для того, чтобы поискать вульгарный ответ, очень вульгарный, иронически вульгарный ответ на загадку: «А кто это? А что это? А чем написано? А как написано?» – уже сделано. Мы все уже устали.

Но, если говорить честно, то все три картины – «Мадонна в скалах», «Святая Анна с Мадонной и младенцем Христом» – представляют собой одну картину, только по-разному написанную, развернутую в разных аспектах.

Именно поэтому не будем говорить о «Джоконде». Сколько написано о Леонардо, сколько написано об этой картине – все, что ни скажешь, будет повторением чего-то. Все исследования, то, что воображают фантасты и нефантасты, они где-то около картины ходят, они никогда не приближаются к ней.

То же самое можно сказать о его большой картине, которая висит в Лувре и является несомненным подлинником Леонардо, что очень важно.

И наш Эрмитаж очень богат тем, что у него есть одна, безусловно, подлинная картина раннего Леонардо с атрибуцией художника Александра Николаевича Бенуа, которая так и называется «Мадонна Бенуа». Это невероятное везение. Это невероятное богатство. Потому что очень большое количество Леонардо – это очень большое количество вопросов: непонятно, он ли это, его школа или поздняя реплика.

Но вернемся к «Анне, Марии, младенцу и агнцу». Думается, что это все-таки некое условное название этой картины. А на картине показано святое семейство, только показано оно как бы по женской генерации: Анна, мать Марии, Мария, младенец. И младенец за уши тянет к себе агнца.

Леонардо не рассказчик. Большинство художников эпохи Возрождения – рассказчики, они очень любят рассказывать истории, они берут любой сюжет Священного Писания, а по законам католической церкви изображение возможно на любой сюжет Нового и Ветхого завета. Вот в России это не так: в России каноническая живопись предписывает изображение только праздничных сюжетов или избранных святых. А на Западе есть такое разрешение писать на любой сюжет Ветхого и Нового Завета. И поэтому разнообразие сюжетов в живописи очень большое, они очень рано становятся светскими, где Священное Писание является лишь предлогом для того, чтобы написать картину. Ну, конечно, это имеет отношение к Писанию, но это уже как бы комментарий художника к сюжету, его рассказ. Очень часто этот сюжет транслирован в современные ему условия. То есть, собственно говоря, это как раз то, что мы делаем мы сейчас. А вот попробуйте рассказать сюжет «Мадонны в гроте». Или попробуйте рассказать сюжет «Анны, Марии, младенца и агнца». Или попробуйте рассказать сюжет «Джоконды». Получится у вас? Не получится.