P.S. Название блюда Жуков по прошествии времени забыл – так же, как и название города.
В музейной витрине выставлены кабаны (дикая свинья – Sus scrofa).
Это семья: кабан и его свинья с поросятами.
Вокруг кабанов – лес, изображенный посредством трех берез, обрезанных сверху по размерам витрины, елочки, осины и одного сухого дерева, также обрезанного. По низу – трава, мелкие кусты, папоротники.
Поросята как бы идут по лесу вместе с матерью. Их шесть. Они полосатые. Полоски у них не поперек туловища, как у котов или зебр, а вдоль. Хвостики волосатые и закрученные. Один поросенок отстал от группы и роется пятачком в опавших листьях.
Кабан-самец стоит в стороне. Он большой, весь в щетине. Даже уши покрыты щетиной. Пасть кабана открыта, виден красный язык и короткие желтые клыки – верхние и нижние.
P.S. Общее число кабанов вместе с поросятами – восемь.
Носиков пришел в музей вместе с Жуковым и его мамой. В то время они с Жуковым всюду ходили вместе. Он взял с собой тетрадь, в которую собрался записывать все названия зверей и птиц, которых увидит в музее.
Но, поднявшись по лестнице в музейный зал на второй этаж, Носиков понял, что его план нереален. Он решил, что будет заносить в тетрадь только самое интересное. Сразу возникла проблема, что считать интересным. Интересна ли рыба под странным названием «Халява» (Rhinobatus halavi)? Наверное, да. А в другом месте – «Карась обыкновенный»? Наверное, нет. А «Гитара пятнистая» (Rhinobatus djeddensis), которая рядом с халявой? Носиков подолгу задумывался, потом решил, что легче написать лишнюю строчку, чем раздумывать.
Почерку Носикова был красивый, с круглыми буквами. Даже когда Носиков писал из неудобного положения, держа тетрадь на весу, почерк оставался красивым.
Он любил писать. Своим красивым почерком делал выписки из книг. Составлял всевозможные списки. В разное время жизни брался вести дневник, куда заносил события и факты, неявным образом полагая, что только записанное, занесенное в список, начинает существовать в полной мере.
P.S. «Карась обыкновенный» оказался не таким уж обыкновенным. Носиков, собственно, и представить не мог, что такое возможно, когда, будучи уже взрослым, прочитал на табличке: «Самцы обычно редки. При их отсутствии размножение происходит при участии самцов других видов рыб».
Жуков и Носиков пили чай с пирожными в музейном буфете.
Пирожные были прямоугольные в полоску: полоска бисквита, полоска крема, все полоски разноцветные, самая яркая, розовая, была сверху.
За соседним столиком сидела девочка в голубом платье – одна, без родителей – и ела пирожное «картошка». Жуков не любил эти пирожные – не вообще не любил, а именно эти, буфетные. «Картошку» должна делать мама или бабушка, остальное было подделкой независимо от вкуса. Такое же отношение у Жукова позже обнаружилось к вареной сгущенке, когда та стала появляться в магазинах. Сгущенка – домашний продукт, ее следовало самим варить в кастрюльке с водой. Был случай однажды, когда вода в кастрюльке выкипела и банка взорвалась. Сгущенку разметало по комнате – досталось и стенам, и потолку. Хорошо, никого не было в кухне. Потолок вскоре побелили, а на стене долго еще оставались пятна. Маленький Жуков любил их разглядывать, иногда они были похожи на каких-то зверей и птиц, иногда – на карту островов неизвестных.
Музейным буфетом маленький Носиков остался разочарован.
