– Все это выглядит так буднично, черт побери, – озадаченно произнес Джордан. – Словно напоминание от коллекторского агентства.
– Почему завтра до пяти часов? – спросил я.
– Не имею ни малейшего понятия.
– Это же накануне совещания, на котором ты должен объявить о пожертвовании Уитли, – сказал я. – Вполне возможно, его смерть и этот шантаж связаны между собой. Если найти ответ на одно, может быть, это даст ответ и на другое.
– Но времени так мало, – заметил Джордан.
– Никто не пытался связаться с тобой после того, как ты получил эту запись?
– Я даже не представляю, что будет дальше. – Он покачал головой. – В инструкции указан счет в банке на Каймановых островах, на который я должен перевести деньги.
– Возможно, шантажисты не собираются больше связываться с тобой, если ты решишь им заплатить. – Прямые контакты увеличивают риск попасться.
– У меня нет пяти миллионов долларов.
– У тебя есть пятьдесят миллионов.
– Они не мои.
– Похоже, шантажистам известно про эти деньги. Если так, удивительно, что они не потребовали больше.
– Эти деньги я не трону. Если ты не сможешь остановить тех, кто стоит за этим, на собрании попечителей я подам в отставку.
Я оставил эти слова без комментариев.
– Послушай, Джордан, ты ведь даже не трахал этих женщин. Потерпевших нет; не вызывает сомнений, что это акт двух взрослых людей по обоюдному согласию. Черт возьми… мы живем в Народной Республике Гротон. Здесь отмечают месяц «гей-прель». В этом городе языческих жрецов и тех, кто верит в НЛО, наверное, больше, чем баптистов. Такой свободы взглядов не найдешь больше во всей стране. Никому нет никакого дела до того, чем ты занимаешься в своей спальне и своем сарае.
– Джейк, неужели ты не понимаешь? – Джордан печально покачал головой. – Это же разобьет мою карьеру. Я стану всеобщим посмешищем. И это положит конец моему браку с Блэр.
Я кивнул.
– Я так понимаю, с Блэр у тебя больше не ладится… – В моем голосе прозвучала горечь.
Несомненно, от Джордана не укрылся мой тон.
– Блэр – это лучшее, что было в моей жизни… тут не может быть никаких вопросов, Джейк. Наверное, ты не поймешь… но это… эти связи… тут дело не в сексуальном удовлетворении.
– Неужели?
– Это… запретный плод… возбуждение… зловещий театр ужасов… и возможность доставить другому человеку наслаждение.
Лэнгфорд был прав. Я ничего не понимал. Должно быть, он прочел это у меня в глазах.
– Но это правда. Я получал удовольствие от сознания опасности.
– Почему, Джордан?
– Я много думал над этим. – Он неприятно усмехнулся. – Быть может, все дело в том, что я рос единственным мальчиком в семье с властной матерью и пятью сестрами. Кто знает, черт возьми… Такие вещи не обсуждают со своим психотерапевтом.
– Возможно, следовало бы.
– Теперь уже слишком поздно.
– Необязательно, – возразил я. – Блэр знает?
– Господи, нет. И это самое главное. Я не хочу делать ей больно. Я лучше подам в отставку, чтобы она ничего не узнала.
– Она может узнать в любом случае.
– Это нас уничтожит, – убито сказал Джордан.
Мысленно представив себе, как Блэр смотрит эту запись, я кивнул, соглашаясь с ним.
– Да. И ты прав еще в одном. Стервятники-журналисты алчно набросятся на эту историю. Бывшая футбольная звезда, ставшая президентом колледжа, будущий кандидат на пост сенатора – предпочитает шелковое женское нижнее белье. Те два-три дня, пока они не возьмут на прицел новую жертву, ты будешь круглосуточно сиять во всех выпусках новостей бульварных телеканалов.
