Мосты над облаками. Встречи, события, диалоги - страница 30

Живое русское слово вызвало из тектонических культурных пластов новое поколение литературоведов и критиков. На мастер-классе Бирюкова и Степанова тон обсуждениям задавали молодые филологи, бескомпромиссные, жёсткие, отважные, не оглядывающиеся на регалии и лица – и при этом высоко эрудированные и компетентные. Мне особенно запомнились Евгения Коробкова («Какой живой, говоря пушкински, раздробительный (в положительном смысле) ум!» – отозвался о ней Бирюков) из Челябинска и Мария Суворова из Вологды. Уверена, мы ещё не раз встретим на страницах литературных журналов эти имена.

А потом мэтр был настолько любезен, что согласился дать мне эксклюзивное интервью. Вот оно – слово в слово.

Саввиных. Сергей Евгеньевич, что сегодня в искусстве можно назвать «авангардом»? Кажется, всё уже испробовано. Какие возможности для эксперимента остаются в современной литературе, особенно – в поэзии?

Бирюков. Поэзия – если брать древнегреческое определение poesis – это «творение». Творение – всегда эксперимент. Бог творил землю – экспериментировал. И мы плоды этого эксперимента пожинаем до сих пор. Поэт – по определению экспериментатор. Он экспериментирует на себе. Как в медицине врачи иногда ставят эксперименты на себе. Вроде Пастера… часто с летальным исходом (смеётся). Я не призываю, конечно, к летальному исходу, но так, увы, бывает. Поэзия действительно глобальный эксперимент. И авангард существовал всегда, какие-то крайние, радикальные формы искусства, авторы, которые выходили на первый план… Но в конце девятнадцатого века, в начале двадцатого появились авторы, специально и активно занимающиеся экспериментом. Это то, что мы называем «историческим авангардом». Во второй же половине двадцатого века стало очевидным явление, которое я называю «внеисторическим авангардом».

Исторические авангардисты не считали себя «авангардом». Это не было их самоназванием, так их назвали позже, когда стали говорить об «авангардной эпохе». А «внеисторические авангардисты» осознали себя именно авангардом.

Так что, по сути дела, авангард сейчас только начинается. В чём смысл этих различий – надо специально разбираться. Я написал на эту тему несколько книжек, ряд статей. И не только я. В две тысячи восьмом году в Бельгии, в городе Генте, проходил грандиозный Международный симпозиум, посвящённый европейскому модернизму и авангарду. До сих пор учёные спорят, что относить к модернизму, что – к авангарду.

В течение недели собравшиеся со всего мира крупнейшие исследователи этих движений пытались выработать какие-то близкие определения, методы анализа того, что происходило в искусстве в течение всего двадцатого века. Что же можно ещё открывать?

Саввиных. Да, ведь поэты уже и видеоряд какой-то вносят в стихи, и наши привычные столбики-строфы в виде картинки располагают на странице, и сами эти «столбцы» разрушили, вытянув стихи в прозаические периоды… куда же ещё?

Бирюков. В своих книгах «Зевгма» и «Року укор» я как раз рассматриваю «поэзию для глаза» и «поэзию для слуха». Здесь много возможностей для эксперимента. Визуальная поэзия. Перевод вербального поэтического текста, поэтической фантазии – в графику. Этим занимались уже давно. Был такой Алексей Николаевич Чичерин, который вообще считал, что слово – рак поэзии, что слово вообще не должно использоваться. Возникает конфликт между словом и изображением. Конфликт – поиск гармонии. Вместе с тем существует и поэзия для голоса и слуха. Лично я считаю, что поэзия должна звучать, и есть целое направление в русском авангарде и в исследованиях русской поэтики… Квятковский, Сабанеев, Малишевский занимались музыкально-поэтическими теориями. Поэзия должна произноситься… как она должна звучать? Какие оттенки передавать? Это не актёрское чтение… поэт воссоздаёт перед публикой своё произведение. И этот процесс «воссоздания» есть «до-создание» самого текста. У авангардиста – огромное поле действий. Я вижу, что даже авангардные люди, которые пишут очень необычные вещи, необычно их строят, не всегда могут внятно их артикулировать и адекватно посылать публике. Этот посыл публике, это взаимодействие с публикой – даже если публика не понимает и смеётся – это тоже взаимодействие, коммуникация… поиски коммуникации разнообразны. Мы с вами на фестивале слушали разные выступления. Довольно часто это было что-то очень невнятное. «Хорошо, я вам что-то прочту… я вообще-то пишу гениальные стихи. Ну, я сейчас вам как-нибудь их прочту». Вот с этим «как-нибудь» авангард сражается. К сожалению, даже в авангарде мало людей, которые этим занимаются. Последнее время многие экспериментируют с «видео» – здесь тоже возможен и нужен поиск.