– На самом деле у них постоянная нехватка педагогов-мужчин, поэтому они легко устраиваются на работу, – объяснила Лилья.
– Мы не должны ни о ком судить по внешности, – сказала Тувессон. – Но я бы, наверное, не решилась отправить туда своих детей.
– Вы еще не видели худшего, – Утес показал следующую фотографию.
На ней был мужчина, сидящий на диване с целлофановым чехлом в комнате, которая, по всей видимости, была его гостиной. Он был окружен сотнями фарфоровых кукол. На следующей фотографии он также позировал с кучей кукол, но на этот раз находился в спальне и лежал, укрытый розовым одеялом, в двуспальной кровати.
14
Запах помещения, которое слишком долго было закрыто, ударил в ноздри Фабиана, когда он открыл дверь в квартиру Хуго Эльвина. Он зажег потолочный светильник, оказавшийся слишком слабым, и впустил Хиллеви Стуббс.
Так же, как в тот день ровно месяц назад, когда он был там с Муландером и они нашли Эльвина мертвым. Тот висел на крюке люстры, накрашенный и одетый как женщина. Никакого реального расследования так и не было проведено, ведь Коса после судебно-медицинской экспертизы сказал, что по всем признакам это может быть только самоубийство.
Это был первый раз, когда он посетил квартиру с тех пор, и чтобы убедиться, что никто не проник внутрь и не уничтожил улики, он позаботился о смене замков и из собственного кармана оплатил арендную плату до августа.
– Неудивительно, что он был в депрессии. – Стуббс оглядела мрачную прихожую с бежевыми обоями и картинами в рамах, изображавшими родной город Эльвина Симрисхамн. И точно так же, как сам Фабиан, когда он в первый раз зашел в квартиру, она застряла у одной из черно-белых фотографий, где мальчик в платье помогал матери развешивать белье. – Я бы тоже впала в депрессию, если бы жила вот так.
Единственное, что он ей сказал, – ей надо посмотреть своим взглядом криминалиста, и понять, не отреагирует ли она на что-нибудь. Ничего о том, что он подозревал Муландера, и ни слова, что никто не знал об их визите сюда.
После недолгих уговоров она согласилась приехать, но ясно дала понять, что взяла полдня отпуска не для того, чтобы работать, а чтобы съездить к другу в Харлесе, и поэтому у нее было на все про все не более получаса.
– И все же я, честно говоря, не понимаю, что можно добавить, когда здесь уже побывал ваш Муландер? – продолжала она, проходя вглубь квартиры. – Говорите, что хотите об этом человеке, но он, несомненно, один из лучших в стране.
– Как я уже сказал по телефону, это дело было отнюдь не в приоритете. – Фабиан закрыл за собой дверь и двинулся дальше.
– Понятно, но если нет подозрений о насильственной смерти, то приоритет и не важен.
– Дело в том, что у нас тогда было много работы с одним расследованием. Оно было настолько сложным и обширным, что забирало все наши силы. И к тому же даже самые лучшие иногда допускают промахи, не так ли?
– Я сказала «один из лучших», – Стуббс повернулась к Фабиану спиной, прошла в гостиную и молча огляделась. Она смотрела на синие расписные тарелки, висевшие в ряд над дверным косяком и по обеим сторонам двери. На струнную полку с маленькими безделушками, плюшевый диван перед толстым телевизором и журнальный столик с темно-зелеными плитками и кружевной скатертью.
– Это не здесь, – сказал он, не получив никакой реакции. – Он висел там, в другой комнате. Если ты пойдешь за мной, я…
