16
Зиверт Ландерц был прописан в доме № 10 по улице Окервеген в Сондраби к востоку от Клиппана. Этот район так отчетливо напомнил Лилье жилой район Персторпа, в котором она жила, что у нее сразу же испортилось настроение. Очевидно, так и должен был жить шведский демократ. Не менее очевидно, чем то, что ей и Хампусу нужно поскорее было переезжать. Неважно куда, лишь бы она могла не видеть все эти флаги Сконе.
Не говоря уже о батутах. Почти на каждом участке обязательно стояла эта махина. Но прыгающих детей видно не было. Они, вероятно, лежали в своих постелях, и им читали «Майн Кампф» вслух вместо сказки на ночь.
– Вот он. – Утес кивнул в сторону дома на угловом участке перед ними, остановился у обочины, заглушил двигатель и отстегнул ремень безопасности.
Тем временем Лилья посмотрела в бинокль, изучая выкрашенный белой краской дом, стоящий посреди ровного участка с батутом и двумя флагштоками с флагами Сконе и Швеции.
– Ирен? Ты идешь?
– Подожди. Похоже, входная дверь открывается.
Действительно, вскоре показались две фигуры, которые вышли и направились к гаражу.
– Ты видишь, кто это?
– Высокий – это не кто иной, как Ландерц собственной персоной. Второго я не узнаю, но думаю, это его сын.
– Тогда, может быть, мы возьмем их сейчас, пока еще не слишком поздно? – Утес открыл водительскую дверь.
– Или поедем за ними и посмотрим, куда они направляются?
Утес остановился, задумался на несколько секунд, после чего закрыл дверь и с каменным лицом пристегнул ремень безопасности. Затем он подождал, пока темно-синий «Мерседес» выехал из гаража и двинулся на восток по Ведбивеген, после чего повернул ключ зажигания и поехал за ним. И все это без единого слова, что было для него в высшей степени необычно.
Лилья без труда поняла, что он злился на нее.
Она бы тоже злилась, если бы оказалась в подобной ситуации. Но правда заключалась в том, что она не доверяла ему как руководителю. Как офицеру полиции и следователю – да. Она не знала никого, кто был бы таким же ревностным и настойчивым, как Утес. Но никаким лидером он не был, и все это знали, кроме, наверное, его самого. В попытке заполнить образовавшуюся мучительную тишину она включила радио.
– Трое погибших и около двадцати раненых, в том числе несколько женщин и детей, – это свидетельство того, что пожар в общежитии под Квидинге – один из самых серьезных поджогов в Сконе за последние годы, – раздалось из динамиков. – По данным полиции в Бьюве, они отрабатывают несколько версий произошедшего, но в настоящее время у них нет конкретных подозреваемых. Согласно одной из версий, это была прямая реакция на пожар в офисе партии «Шведских демократов». Вот выдержка из интервью с местным председателем партии, Зивертом Ландерцем:
– Вы разместили на своей странице в «Фейсбуке» несколько адресов приютов для беженцев. Разве это не говорит о пособничестве нацистам и ксенофобским течениям, особенно учитывая недавний пожар?
– Ни в коем случае, – ответил Ландерц. – Это типичный левый бред, чтобы попасть в заголовки газет.
– Но общежитие в Квидинге было в списке адресов, которые вы выложили.
– Единственное, что мы делаем, – это информируем граждан о том, что происходит. Так происходит в демократических государствах. Муниципалитеты, напротив, постоянно обходят традиции информирования. И знаете почему? Да потому что жители в таком случае не будут успевать протестовать.
